— Но так его называют только в штабе Гиммлера, — заметил он, — а не в тех штабах, на которые я сослался. В том-то и дело, что и в командовании Сухопутными силами и в Верховном главнокомандовании вооруженными силами [73] находились влиятельные люди, которым очень не хотелось, чтобы «Регенвурмлагерь» ускользал из их рук и становился вотчиной только войск СС. Причем это те же люди, которые в свое время решительно выступали протии создания «Страны СС-Франкония» там, на поверхности.
Мимо них прошла пара связистов с телефонными катушками. Это были эсэсманны из подразделения Майнца. Овербек и Свирепый Серб провели их грустными взглядами. Любому офицеру было понятно: если телефонисты «смотали» свои катушки, значит, подразделение действительно уходит навсегда.
Прикрывали отход связистов двое автоматчиков, которые, заметив своего командира в капонире дота, залегли за бетонный парапет, считая невозможным для себя скрыться в спасительном чреве «Шарнхорста» раньше него.
— И не забывайте, — продолжил свою мысль штандартенфюрер, — что в то время в генеральских кругах Берлина уже во всю готовились к операции «Валькирия» [74] , направленной в том числе и против войск СС. Тем более что логово заговорщиков находилось в штабе армии резерва сухопутных сил [75] , где к организации СС всегда относились более чем прохладно.
Майнц ошалело как-то посмотрел сначала на него, затем на Свирепого Серба и решительно покачал головой.
— Нет-нет, господа! Такого объяснения я не приемлю. Просто к тому времени я оставался единственным, кто познал истинную цену этому детищу германских инженеров, кто сумел подняться над расчетами наших бездарных военных стратегов. И вы, штандартенфюрер, прекрасно знаете об этом: независимо от того, согласны ли признать данный факт вслух или же предпочтете отмолчаться.
— Предпочту отмолчаться, с вашего позволения, — не стал терзать себя сомнениями экс-комендант «СС-Франконии».
— Вот и благодарите Берлин и Создателя, что я так и не стал во главе «Регенвурмлагеря», — процедил Майнц.
Овербек и Свирепый Серб удивленно переглянулись и до тех пор, пока в проеме массивной двери дота не исчез последний эсэсовец, не проронили ни слова.
Их недоуменное молчание было прервано появлением заместителя коменданта лагеря барона фон Штубера.
Кивнув вместо приветствия, он вышел из-за укрытия и с минуту молча осматривал в бинокль позиции поляков и русских. Они окопались на территории полигона, и это создавало иллюзию того, что учения гарнизона все еще продолжаются. Однако штурмбанфюрер понимал, что это опасные иллюзии, от которых следовало сразу же отказаться.
— Вас обидело то, что эсэсовское командование сняло свое подразделение? — спросил он, ощутив рядом со своим плечом дыхание Овербека.
— Но согласитесь: не вовремя оно как-то... Это даже не ворчание, а размышление на поле боя. Тем более что речь идет об отходе СС, которые никогда не отступают без приказа. Во всяком случае, так хочется верить его творцам и идеологам.
— На вашем месте я ворчал бы точно так же. Уход с позиций любого соседнего подразделения всегда кажется слишком преждевременным и предательским. Такое ощущение охватывает каждого, кому выпадает прикрывать отход основной части войск.
— Но без них мы продержимся недолго, — появился по другую сторону от штандартенфюрера Свирепый Серб.
— До темноты. — Штубер взглянул на едва проклевывавшуюся сквозь снежную пелену неба окружность солнца, затем на часы.
— Нас едва ли хватит на одну атаку.
— Она и будет только одна. Ночью русские и поляки предпочтут отсиживаться в своих окопах. К тому же вы забыли, что атаковать придется не вам, а им. Кстати, час назад две роты русских сумели ворваться в центральный штрек «Регенвурмлагеря». Но они плохо представляли себе, куда они врываются. Большинство этих «штурмовиков» зомби расстреляли из внутренних дзотов, закрытых пулеметных точек и из-за каменных баррикад, остальных выбили в лихой рукопашной.
— Ну, прорваться до подземелий «Шарнхорста» мы им не позволим. Тем не менее русские уже заметили уход подразделения СС или в ближайшие пять-десять минут обнаружат это.
— Достаточно было «товарищам командирам» осмотреть наши боевые порядки в первый же день обороны, чтобы понять, что по существу никакой серьезной обороны не предвидится, — молвил Овербек. — Не удивительно, что и свои собственные войска сосредотачивать у входов в подземный лагерь СС они тоже не стали. Зачем отвлекать подразделения от истинной линии фронта?
Пока они вели этот разговор, прерывая его бинокольным осмотром вражеских позиций, из чрева дота стали появляться новые бойцы. Человек десять из них были солдатами гарнизона дота, остальные три десятка состояли из солдат внутренней охраны и всевозможного тылового люда. Последним вышел взвод власовцев и полицаев, навербованных из пленных, которые приняли эту вербовку вместо умерщвления в зомби-морге «Лаборатории призраков». При этом Фризское Чудовище скрыл от них приказ Штубера: все, кто уцелеет, должны быть вновь возвращены в зомби-морг. Независимо от того, где они к тому времени будут располагаться — в «Регенвурмлагере» или уже по ту сторону Одера.
Но больше всего командующего зомби-войсками удивило, что вслед за этим пополнением, на поверхности появилось еще и до полусотни зомби, надерганных из команд ремонтников и горных проходчиков. Это были крепкие на вид парни, получавшие хорошее питание, но ни разу не побывавшие в учениях зомби.
— А теперь, — приказал Штубер Свирепому Сербу, — отберите наиболее подготовленных зомби из прежнего состава обороны и уведите их в казематы «Шарнхорста». Будем считать, что при отражении последней атаки на поверхности лагеря они уже уцелели.
Благодаря этому уточнению: «уже уцелели», Овербек понял, что элиту его зомби-воинства Штубер спасает вопреки приказу коменданта фон Риттера. И был признателен за это.
— Зомби-тибетцев тоже прикажете увести? — поинтересовался Свирепый Серб.