— Но прежде чем вы превратите всех нас в зомби, — неожиданно вернулся к прерванной мысли фон Риттер, — попытайтесь показать фюреру все, что успели и что задумали. Гитлера это должно будет увлечь.
— Он будет потрясен, господин комендант, — ненавязчиво поправил его Фризское Чудовище, опасаясь превратно истолковывать суть «погребального увлечения» фюрера. — Мы раскроем перед ним все таинства «Лаборатории призраков». Великий магистр ордена зомби доктор Мартье готов будет посвятить его даже в то, во что не посвящено большинство рыцарей ордена...
— Да, посвятит? Существует еще что-то такое, чего он не поведал даже вам?
— В таком случае через пять минут Мартье еще раз исповедается, — угрожающе заверил коменданта Удо Вольраб. — Возможно, уже восседая в котле, наполненном его снадобьями.
— Вот именно, Крайз, он поведает это, даже если очередную порцию эликсира зомби придется изготовить из его собственных потрохов. Вы поняли меня, Крайз?!
— Мир — это всего лишь непогребенный скотомогильник, — как бы про себя изрек унтерштурмфюрер фразу, которая в последнее время срывалась с его уст все чаще, но всякий раз снисходила с них, как святое откровение всех двенадцати апостолов, вместе взятых.
— Да, Крайз, скотомогильник? Непогребенный? И что? — вплотную приблизился к нему фон Риттер, почти касаясь шлемоподобным нимбом своей, цвета дамасской стали, лысиной его изуродованного ожогами подбородка.
— Во всяком случае, мы попытаемся превратить этот мир в скотомогильник.
Барон молча уставился на Фризское Чудовище.
Хотя адъютант и присутствовавшие, но, как всегда, безмолвствовавшие, офицеры уже начали постепенно привыкать к подобным совещаниям, больше похожим на сатанинские экзальтации коменданта, тем не менее на сей раз и они предпогибельно замерли, понятия не имея о том, чем может закончиться очередная лавина непредсказуемости их шефа.
— Да, Крайз, да. Превратим его в таковой. Весь этот мир мы вначале превратим в непогребенный скотомогильник, а затем загоним в лабиринты регенвурмлагерей. И что?
— Только тогда сумеем убедить фюрера, что он достиг цели.
— Какой именно цели?
— Отделив избранных рыцарей СС от всеобщего скотомогильника, очистив землю от заживо гниющей падали, он первым в этом мире почувствует себя по-настоящему счастливым человеком.
Удо Вольраб хотел было что-то добавить к сказанному, но так и замер с приоткрытым ртом. Он был потрясен философской глубиной и подтрибунальной изощренностью мыслей Фризского Чудовища.
Только сейчас гауптштурмфюрер понял, что до сих пор он явно недооценивал этого вселенского урода. Прискорбно недооценивал.
— Так поведайте же об этом своему фюреру, Крайз! — ухватился за эту мысль Фризского Чудовища барон фон Риттер.
— Несомненно поведаю, — прокряхтел унтерштурмфюрер. — И не следует думать, что фюрер не станет выслушивать какое-то там регенвурмлагерное чудовище.
— Поведайте ее, черт бы вас побрал! — не стал выслушивать его дальше и комендант подземной базы СС. — Ибо такова воля Германии!
— Но предупреждаю, что после вашей беседы с фюрером все мы рискуем остаться непогребенными, — и на сей раз не отказал себе в удовольствии предаться мрачным предсказаниям Удо Вольраб.
Когда самолет «фюрера» приземлился на аэродроме «Призрак-зет», там его уже ждали две машины комендатуры «Регенвурмлагеря», в одной из которых прибыл бригаденфюрер фон Риттер. И вновь комендант был несколько удивлен, увидев, что в сопровождении фюрера пребывают всего три человека: Скорцени со своим адъютантом гауптштурмфюрером Родлем и незнакомый ему рослый, худощавый офицер СС. Этим третьим, как потом выяснилось, был лишь неделю назад зачисленный в войска СС гауптштурмфюрер барон фон Тирбах. Комендант сразу же заинтересовался бароном, вспомнив при этом, что читал о его рейде тылами красных от Маньчжурии до границ рейха. Но это будет потом, а пока что...
— Мрачноват что-то сегодня наш фюрер, — произнес фон Риттер, ступая навстречу вождю, — Как считаете, адъютант?
— Ситуации на фронтах таковы, что даже фюреру особо радоваться нечему.
— И все же сегодня Гитлер выглядит как-то необычно. Иногда мне кажется, что я с трудом узнаю его.
— Мне приходится видеться с ним далеко не каждый день, — тоже мрачновато ответил ему почтительно державшийся чуть позади Удо Вольраб.
— Эту оплошность следует устранить, — иронично заметил комендант. — По совместительству вас назначат и адъютантом фюрера.
— К тому же, совершенно очевидно, что в наши дни радостным фюреру выпадает быть все реже.
— Кстати, кто этот парень, самоуверенно держащийся между фюрером и Скорцени? — спросил Крайз.
Удо Вольраб напряг зрение и почти рассмотрел заинтересовавшего Фризское Чудовище рослого незнакомца, но так и не признал.
— Очевидно, новый адъютант. Так что положенное мне место у тела фюрера уже занято.
— Припоминаю, что о нем говорил штандартенфюрер Брандт. Но все же... для адъютанта фюрера он слишком молод, для личного телохранителя — слишком нов, — как бы вслух рассуждал фон Риттер. — А фюрер привык полагаться на старые партийные кадры. Ибо такова воля Германии.
Понаблюдав за тем, как солдаты аэродромной службы вручную заталкивают самолет «фюрера» в замаскированный под холм бетонный ангар, Скорцени вновь перевел взгляд на Зомбарта. В принципе он остался доволен. Перед ним стоял почти в точности скопированный Адольф Гитлер, вплоть до нахлобученной на уши фуражки (правда, у Зомбарта она не была бронированной, как у самого фюрера). А еще — слегка обвисший мундир; шаркающая походка, сутуловатая фигура, и топорщившиеся седеющие усики на сероватом, брябловато-морщинистом лице...
«Очень даже неплохо выглядит, — признал обер-диверсант рейха, уже давно превратившийся в попечителя этого двойника, — причем неплохо даже для самого фюрера».
«Да что там?! Похож, дьявол меня расстреляй! — самодовольно утверждался в этой мысли первый диверсант рейха. — Омерзительно похож! Если бы сейчас из ближайших кустов прогремел выстрел снайпера и Имперская Тень пал бы жертвой «покушения на фюрера», это было бы воспринято и истолковано как гениально проведённая операция СД. И ты вновь, как и после подавления «путча генералов» 20 июля, стал бы национальным героем, спасителем фюрера и чести рейха. Вот только не время устраивать сейчас подобные спектакли. Узнав об очередном покушении, фюрер мог бы впасть в еще один инсульт и погибнуть от собственной ярости».
Однако все это — фантазии диверсанта. Другое дело — лже-фюрер Зомбарт, эта величественная в своей «лженепревзойденности» Имперская Тень! Им Скорцени все еще оставался доволен. Почти так же, как в свое время Господь — сотворенным им Адамом. И то сказать: не каждому дано мудрствовать над сотворением очередного «фюрера»! А что касается того, что Зомбарт — всего лишь двойник... Стоит ли торопиться с выводами? В конце концов только время покажет, кого на самом деле нужно считать двойником, а кого — истинным, соответствующим своему предназначению фюрером. Вот именно, время покажет!