– Эдом, Эдом… – повторила Клэри. – Что-то такое припоминаю… Вроде бы Валентин именовал Лилит «эдомская леди» или что-то в этом духе.
Алек с Джейсом переглянулись, после чего Алек, понимающе кивнув, выскользнул из комнаты. Джейс позволил себе слегка расслабить плечи; а все-таки хорошо иметь парабатая, который даже в невообразимой суматохе будет точно знать, чтó ты думаешь, которому ничего не надо разжевывать.
– Ты еще кому-то об этом рассказывала?
Эмма помедлила, затем отрицательно помотала головой.
– А почему? – спросил тут Саймон, который до сих пор не вымолвил ни слова. Девочка уставилась на него, помаргивая; ей всего-то лет двенадцать, подумал Джейс, должно быть, почти не встречала нежить. – Почему ты не сказала об этом Конклаву?
– Потому что я им не верю, – пискнула Эмма. – А вот вам верю.
Клэри сглотнула комок в горле:
– Эмма…
– Когда мы сюда попали, этот ваш Конклав только и делал, что нас допрашивал, в особенности Джулса. Они даже заставили брать в руки Меч смерти, чтобы проверить, не врем ли мы. Больно очень, а им все равно. Даже Та я с Ливви заставили. Дрю! они даже Дрю допрашивали с этим мечом! – Голос Эммы звенел от возмущения. – Наверное, и Тэйви бы не пожалели, да только он еще разговаривать не умеет. А вы хоть знаете, до чего это больно?! Знаете?
– Я знаю, – тихо сказала Клэри.
– Нас поселили у Джии с ее мужем, – горячилась девочка. – Из-за Хелен с Алиной, а еще потому, что Конклав не хочет спускать с нас глаз. Раз мы всякое такое повидали. Они когда вернулись с похорон, я сидела внизу, вот и услышала, чего они там обсуждают. Ну и… спряталась. А их целая толпа заявилась, не только Джия с Патриком, но и всякие там главы Институтов. И они обсуждали, чего делать, что должен предпринять Конклав, есть ли смысл отдавать Клэри с Джейсом. Можно подумать, это их право… Тоже мне, распоряжаются как хотят… Там даже такие нашлись, заявляют: «А-а, какая разница, хотят они к Себастьяну или нет. Отправим, и дело с концом!»
Саймон вскочил на ноги:
– Да что же это такое?! Ведь Джейс и Клэри сами согласились! Можно сказать, умоляли отпустить!
– А мы тоже их умоляли, говорили, что не врем, что рассказываем только правду. – Эмма нетерпеливо смахнула спутанные волосы с лица. Карие глаза девочки были сейчас громадными; в зрачках плясали золотые и янтарные искры. – Что не надо применять к нам Меч смерти, мы и так выложим все без утайки. А они как не слышат… Джулса заставили держать его так долго, что я потом сама видела волдыри от ожогов. – У нее дрогнул голос. – Вот я и решила, что вы должны знать, что творится, чего они затеяли. Они-то ведь почему не хотят вам об этом говорить? Потому что Клэри умеет рисовать Порталы. Боятся, что вы улизнете, и тогда они останутся у разбитого корыта, не о чем будет торговаться со Себастьяном.
Дверь отворилась, и в комнате возник Алек, на сей раз с каким-то фолиантом в коричневом кожаном переплете. Названия не видно. Он встретился глазами с Джейсом, слегка кивнул, затем бросил взгляд на Эмму. У Джейса немножко подскочил пульс; Алек что-то такое раскопал. Если судить по выражению лица, нечто неприятное, но тем не менее важное.
– Тебе удалось узнать, к какому все-таки решению склоняются члены Конклава? Ну, общее настроение? – обратился Джейс к девочке, чтобы заодно отвлечь ее внимание от Алека, пока тот усаживался на кровать, пряча книгу у себя за спиной.
Эмма помотала головой:
– Да нет, они так и продолжали спорить, когда я улизнула. Через окошко на верхнем этаже. Джулс, конечно, упрашивал меня, умолял: дура ты, говорит, расшибешься, но я-то себя знаю. Во как умею лазать, – гордо добавила она. – И вообще, он слишком много волнуется.
– Хорошо, когда есть кому волноваться, – заметил Алек. – Значит, неровно к тебе дышит. Или как минимум, настоящий, верный друг.
Любопытные глаза Эммы перескочили с Алека на Джейса и обратно.
– А ты за него волнуешься?
– Да постоянно. Хожу, ногти грызу, – едва сдерживая смех, сообщил Алек. – С Джейсом ведь как? Он и штаны-то по утрам надеть не может, чтобы не подвергнуться при этом смертельному риску. Несладкая эта работа: быть его парабатаем.
– Мне бы тоже парабатая завести, – отвела глаза девочка. – Это как бы член семьи, но только по личному желанию, а не из-за того, что так вышло. – Она вдруг запнулась, припомнив, где и зачем находится. – Короче, я не думаю, что кто-то заслуживает наказания, когда спасает других.
– И вот почему ты нам веришь? – спросила растроганная Клэри. – Ты считаешь, что мы всех спасаем?
Эмма принялась мыском сапожка вертеть дырку в ковре. Вскинула лицо.
– Я про тебя знаю, – сказала она, адресуясь Джейсу и одновременно заливаясь краской. – То есть… я хотела сказать, не только я, но и все другие. Что ты был сыном Валентина, а потом перестал им быть и превратился в Джонатана Эрондейла. А еще мне кажется, что большинству это до лампочки: они так и продолжают называть тебя Джейсом Лайтвудом, но только не мой отец. Я однажды слышала, как он сказал маме: дескать, Эрондейлы все подчистую извелись, ихнее семейство погибло, а ты остался последний, и он голосовал в Конклаве, чтобы за тобой присматривали, потому что… ну, он сказал, что Карстейрзы обязаны Эрондейлам.
– Как-как? – насторожился Алек. – С чего вдруг?
– Да не знаю я, – нетерпеливо отмахнулась Эмма. – Но потому-то я и пришла, что этого хотел бы отец. Несмотря на все опасности.
Джейс хмыкнул:
– Что-то мне подсказывает, что тебе все равно, есть опасность или нет. – Он подался вперед, чтобы глаза оказались на уровне взгляда Эммы. – Что-нибудь еще? О чем еще говорили у Консула?
Девочка развела руками:
– Ну-у, еще они все время долдонили, что не знают, где искать Себастьяна. А про Эдом они точно не знают, это я поняла сразу. Я ведь называла это слово, когда держала Меч смерти, но они пропустили мимо ушей. Решили, должно быть, что это просто другое название преисподней. Та к ни разу и не спросили, считаю ли я это место реальными. А я тоже не навязывалась.
– Что ж, спасибо тебе, что рассказала. Это нам поможет. Причем всерьез… Ладно, тебе пора возвращаться, – добавил он как можно ласковей, – не то хватятся, устроят переполох. И кстати, с этого момента в должниках Эрондейлы, а не Карстейрзы, ясно? Ну, беги.
Он поднялся, пока Эмма, обернувшись к Клэри, молчаливо испрашивала совета. Девушка кивнула и довела до окна, возле которого раньше сидел Джейс. Она нагнулась, обняла девочку, затем потянулась к щеколде, распахивая створку. Эмма перемахнула через подоконник, с обезьяньей ловкостью подтянулась за козырек крыши, чуточку повисела, болтая голенастыми ногами в сапожках, и была такова. Над головой заскрипела черепица, а затем – тишина.
– А знаете, мне она понравилась, – после известного молчания сказала Изабель. – Смахивает на Джейса в детстве. Такая же упрямая и бесшабашная. Все ей нипочем.