Отец в сопровождении мальчика начал подниматься вверх по склону. Сзади за ними неотступно плелась Сэди. Алисия бросила на Гейба долгий изучающий взгляд, но он выдержал его и не отвел глаза в сторону. Впрочем, трудно было понять по выражению этих карих глаз, о чем он думает. Так было всегда. Так было и сейчас.
– Так все же, почему ты не приехал на похороны? – повторила она свой вопрос.
– Я сопровождал домой одного раненого сослуживца, тоже из нашего подразделения. Он получил боевое ранение в той же переделке, в которой погиб и Роб. Какое-то время парень лежал в госпитале, и я неотлучно был при нем. Не хотел бросать его одного.
– Вот ведь как получается! Роби убит, тот парень ранен, а ты хоть бы хны! Ни единой царапинки! – Алисия почувствовала новый прилив бешенства. Ей вдруг страстно захотелось излить всю свою злость на любого, кто подвернется. Какой же несправедливой оказалась судьба к ее брату. Что ж, лучшего объекта для нападок, чем Гейб, и не придумаешь. – И как же тебе удалось остаться живым и невредимым в той, как ты ее называешь, «переделке»?
Гейб подавил тяжелый вздох.
– Бог его знает как! Поверь мне, Алисия, я отдал бы все на свете за то, чтобы вместо меня на этом месте сейчас стоял Роб.
– Не верю! – На глаза Алисии навернулись слезы. – Не верю ни единому твоему слову! Ты обещал мне заботиться о Роби. Помнишь, мы стояли на крыльце, – Алисия кивнула в сторону дома, – и ты сказал мне, что сделаешь все от тебя зависящее, чтобы Роби вернулся домой живым? Помнишь?
– Все я помню! Я помню весь тот день до мельчайшей подробности! – Гейб плотно сжал губы. В его глазах читалась боль.
По спине Алисии пробежал противный холодок. Ведь в тот день они с Гейбом говорили не только о Роби.
– И не надо лишний раз напоминать мне о том, что я не выполнил своего обещания. Я и сам это прекрасно знаю.
Алисия почувствовала, что переборщила. Она несправедлива к Гейбу. Разве можно обвинять его в гибели брата? Но на ком еще может она разрядиться? Излить всю скопившуюся в ней ярость? Враг, тот, кто отнял жизнь ее брата, не имеет ни имени, ни лица. Руководство морских пехотинцев даже не удосужилось объяснить Алисии, как и при каких обстоятельствах погиб ее брат. Коротко сказали, что Роби вел себя геройски и она может гордиться своим братом. А что ей с той гордости?
– Расскажи мне, как погиб Роби! – потребовала она.
Гейб отрицательно мотнул головой:
– Не могу.
– Можешь! Ты должен! Ты обязан рассказать мне всю правду!
– Это военная тайна.
– Плевать я хотела на все ваши тайны! Погиб мой брат, мой брат-близнец! И я должна знать правду о его гибели. Как я могла не почувствовать, что Роби угрожает опасность? – с запоздалым раскаянием воскликнула она. – Ведь я всегда все чувствовала. Всегда! Между нами была особая связь, которая бывает только у близнецов. А в тот проклятый день я ничего не почувствовала! Ни-че-го! Почему?
– Как ты могла почувствовать что-то, когда мы находились на другом конце света?
– Какое это имеет значение?
Гейб бросил на Алисию долгий взгляд.
– Не думаю, что Роб захотел бы, чтобы ты узнала, через что ему пришлось пройти. Может, он сам, сознательно, каким-то образом блокировал вашу двустороннюю связь.
– То есть ты мне ничего не скажешь?
– Прости. – Он участливо посмотрел на нее. – Но нет.
– Тогда убирайся ко всем чертям! Выразил свои соболезнования – и проваливай на все четыре стороны!
– Не сейчас! Не сразу. Я кое-что пообещал твоему брату.
– Что именно?
– Где-то за месяц до своей гибели Роб поделился со мной планами на будущее. Сказал, что хочет вернуться домой и помочь вам с отцом спасти бизнес. Он очень переживал за вас после всех этих грустных событий. Буквально считал дни до конца службы, так рвался домой. Он ведь вас очень любил.
Ее глаза затуманили слезы.
– Знаю. Роби всегда был жутко ответственным человеком, еще до службы в армии.
– Так вот, он попросил меня, в случае чего, приехать к вам и подставить свое плечо.
Алисия напряглась от неожиданности.
– Мне не нужна твоя помощь.
– Правда? – Он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. – Тогда что там было только что, в реке? Ты ведь стояла в воде как вкопанная.
– Не говори ерунды!
– Это ты не говори. А я-то прекрасно знаю, что такое страх.
– Глупости! Я не боюсь реки. Я выросла на ней!
– И в прошлом году едва не утонула.
– Откуда ты знаешь? Я никогда не рассказывала об этом Роби.
– Значит, это сделал кто-то другой. Быть может, твой отец.
– Ему я тоже не рассказывала во всех подробностях, что я тогда пережила. Он сам в это время барахтался в воде, борясь за собственную жизнь. Где ему было до моих переживаний! – Алисия увидела, как вспыхнули глаза Гейба, и поняла, что сказала слишком много. – Во всяком случае, я со всем справилась, и теперь все отлично. Отцу тоже стало гораздо лучше. Так что мы потихоньку двигаемся вперед.
– Вам нужна помощь. И я пообещал Роби помочь вам. И слово свое сдержу.
– Считай, что ты уже помог. Спас лодку Джастина. Можешь отправляться домой.
– А я и так дома! – Гейб извлек из кармана связку ключей. До боли знакомую связку. Алисия почувствовала странную пустоту в желудке. Это же ключи Роби от его дома! И его брелок.
– Ни за что! – сказала она как отрезала. – И не мечтай, что ты поселишься в доме Роби!
– Отныне это и мой дом. Так мне сказал Роб.
Алисия была потрясена. Дом, принадлежавший Роби, издавна был их семейным достоянием. Несколько поколений Хейденов жили в этом доме. Неужели ее брат подарил свой дом лучшему другу?
– Не верю я тебе! – воскликнула она с вызовом. – Этот дом построил еще мой прапрадед. Роби не мог отдать его тебе просто так, ни с того ни с сего!
– У меня есть письмо от твоего брата, которое все объясняет.
– Нет, не может быть! Тут какая-то ошибка, не иначе. Ты, наверное, с ума спятил, если решил, что я позволю тебе войти в дом Роби. Вторгнуться в его прошлую жизнь.
– Это ты спятила, вообразив, что я брошу все и уеду прочь, не выполнив своего обещания, – стальным голосом проговорил Гейб, и взгляд его тоже стал холодным, как сталь.
– Ты здесь не нужен, Гейб.
– В мой прошлый приезд ты была иного мнения.
Алисия нервно сглотнула подступивший к горлу комок. Она вдруг отчетливо вспомнила тот холодный зимний день, нарядную рождественскую елку в гостиной, ветки белой омелы над входной дверью в дом, жаркое пламя камина, возле которого они с Гейбом согревали друг друга в объятиях.