– Любовь имеет много оттенков,– вставил старший военный.– Мы, например, уважаем воинов империи.
– Даже когда видим их мечи,– добавил Шинон и усмехнулся.
– Доблестный Шинон готов поручиться за тебя, светлорожденный,– сказал чиновник.– Пусть нас оставят.
Хозяин жестом удалил музыкантов.
– Я мог бы помочь тебе,– продолжал Даг.– В этом городе правит достойнейший из нас, но за верность Фаранга и его неприступность отвечаем мы.– Шинон и Ганг согласно кивнули.– Я поразмыслю, что можно сделать для тебя. Если сочту нужным. Одно скажу уже сейчас: ты не исчезнешь.
По лицам присутствующих Эрд понял: конгай сказал нечто важное.
– Не смею оскорбить светлейшего расспросами о его достойной родине,– сказал Ганг.– Но если светлейший не возражает, все, что к юго-востоку от империи,– крайне интересно для нас.
«Часть платы за подорожную»,– сообразил Эрд.
– Знания мои невелики,– ответил он.– Но если достойных интересуют взаимоотношения Гурама и Эдзама [7] , то могу поделиться тем, что знаю. Я посетил их столицы по велению императора три луны тому назад.
И Эрд рассказал все, что счел нужным.
Даг и Ганг казались удовлетворенными.
Завтрак завершился в приятной беседе. Эрд поведал несколько забавных историй из жизни Императорского Двора, а Шинон с большим юмором рассказал, как он, в бытность флагман-капитаном Фарангской эскадры, подстерег у Южных берегов три пиратские шекки, захватил их и сжег, а пленных привязал в канату, спущенному за борт, и все конгайские моряки до заката наслаждались зрелищем.
– Клянусь сосцами Морской богини, до этого я еще никогда не видел сытых акул! – завершил Начальник Гавани.
– Не знаю, суждено ли мне вернуться в империю, но если вернусь, ты, доблестный Шинон,– желанный гость в моем дворце,– искренне произнес Эрд.
– Благодарю, светлейший! Да будет с нами милость богов!
* * *
– Думаю, ты напрасно сказал «нет», светлорожденный,– заметила Этайа, когда Эрд рассказал им о событиях ночи и своем сне.
– Он не мог поступить иначе,– сказал вагар,– хотя и не знал, что сделка была нечестной.
– О чем вы? – спросил Эрд.
– Госпожа полагает, что ты должен был согласиться на предложение Наместника (Эрд удивленно посмотрел на женщину). Хоть он и пытался обмануть тебя: то была не фьёль, а обыкновенная девочка, над которой потрудился маг. Ты ошибся. Но поступил как должно. Теперь судьба твоя – в руках Неизъяснимого.
– А ваша?
– О нашей твой сон не говорит. Отказавшись от покровительства Наместника, ты отдал себя (и нас, разумеется) на милость того, чье имя – Даг.
– Милость – неподходящее слово,– сказала Этайа.– Но выбор не так уж важен – и тот и другой служат Пути Тьмы.
– Ты говоришь о маге?
– Нет, о людях. Знак мага скрыт от меня. Но он не слишком силен…
– Да?
– …иначе ты не ушел бы так легко,– сказал вагар.– Создавать иллюзии могут даже вагары.
– Мне приятно это слышать. Особенно то, что ты, владея магией, скрыл это от меня!
– Не обижайся, светлорожденный Эрд! Моя магия сродни твоей: я воин.
– Мне ли этого не знать!
– Отец! – вмешался Нил.– Пирог с телячьим паштетом лучше всего есть, пока он горячий. Если мудрость ваша обратилась к прошлому, ее можно совместить с обедом.
Трех перемен блюд оказалось довольно для всех, кроме Нила. Великан при необходимости мог поститься несколько недель, но, когда была возможность, ел самое меньшее за четверых.
Отдав должное кушаньям и напиткам, светлорожденный откинулся на спинку стула и пропел первые строки баллады о Вэрде Смелом:
– Кипят цветные облака Страны Туманов.
Рычит река, течет река к Таайдуану…
Рычит и скачет, словно пард, и камни месит.
А Вэрд идет, а Вэрд поет – он сыт и весел…
– Это ты о своей особе, светлейший? – невинно спросил Нил.
– О своем животе. Или ты забыл здешние традиции: музыка полезна для брюха,– ответил Эрд на морском жаргоне.
Трапезная – высокие окна, яркие краски, блестящий шелк и резное дерево – могла бы вместить две сотни пирующих. Но в этом двухъярусном зале Эрд и его спутники были одни, если не считать слуг и только что вошедшего мальчика-разносчика.
– Время поедает эту страну,– задумчиво пробормотал светлорожденный.
– Да,– согласился Нил.– Пованивает мертвечиной.
– Зато каковы эти деревянные колонны! Даже моим мечом не разрубишь с одного удара.
– Дерево иногда тверже человека,– заметил Биорк.– А иногда человек тверже дерева.
– Но кухня у них отменная,– подытожил Нил.
Этайа коснулась плеча вагара и легким кивком указала на мальчика-разносчика. Расстелив на полу кусок ткани, он, напевая, расставлял на нем деревянные резные фигурки.
– Останься сегодня со мной
В стране, где не знают о лишних,
Где полночь сиренево дышит
В раскрытое настежь окно.
Останься сегодня со мной,
Где тени бегучие рыжи.
Как много мерцает над крышей
Сквозящих в небесное дно…
Биорк и Этайа обменялись многозначительными взглядами.
– Светлейший,– тихо сказал вагар, обращаясь к Эрду.– Обрати свой слух к маленькому резчику.
Светлорожденный прислушался, и глаза его засияли.
– В страну опьяняющих снов
Кораблик – лимонная долька —
Умчит нас по небу, ты только
Останься сегодня со мной…
Мальчик продолжал петь, не замечая, что привлек внимание северян.
– Не скажу, что очарован голосом,– задумчиво произнес Эрд,– но песня хороша. Он мастер, клянусь переменчивым сердцем Морской богини.
– Ты почти прав, светлейший,– улыбнулась Этайа.– Нет, он не мастер. Но станет им, если воля сильных не оборвет его путь.
– Мое слово – тень твоего, благородная Этайа,– Эрд привстав, поклонился.– Ты – владычица звуков! Нил! Позови отрока!
Нил поднялся, подошел к мальчику, что-то ему сказал. Оборвав пение, тот робко посмотрел на светлорожденного. Нил слегка подтолкнул его вперед.
Тщедушный, длиннорукий, крупноголовый юнец вдруг вызвал у Эрда ощущение опасности. Может, потому что сам мальчик его боялся? Впервые Эрд подумал, что неосознанный страх, испытываемый многими при виде его, Эрда Асенара, возможно, происходит не из уважения к воину-аристократу. И Эрд еще раз удивился тому, что изуродованное лицо Нила совершенно не пугает слабых: детей, женщин, животных…