– Ох-хо! Где я возьму тебе тайское, воин? Я бедный, почти разорившийся кормчий…
– Болтай! – сказал Нил.– Если пошарить в твоих трюмах, пожалуй, можно найти и дюжины три бочонков. Я возьмусь за это.
– Обижаешь меня, кровник! – хрюкнул Хихарра.– Хочешь сказать: я жаден? Нет! Я щедр! Может быть, где-нибудь в моих больших пустых трюмах и завалялся ма-аленький бочонок тайского, но даже я сам почти ничего о нем не знаю. Клянусь ягодицами Морской богини! Я не жаден, нет! Ты получишь свое вино! Эй, бездельник! – Он попытался, не вставая, пнуть мальчишку с опахалом, но юнга увернулся с уверенностью, обретенной богатым опытом.– Поди за кухарем, вели принести мне крепкого морского, а воину Нилу – кружку светлого тайского!
– От крепкого тебя развезет, господин! – сказал юнга и на всякий случай отошел подальше.
– Мать твоя – крыса! – рявкнул Хихарра.
Нил захохотал.
– Эй, не смейся! – сказал ему юнга.– От твоего смеха осыплется краска с мачты, и ты станешь таким же черным, как я. Кто тогда поверит, что ты – это ты, а не твоя набальзамированная тетка?
Нил захохотал еще пуще, а Хихарра нашарил под гамаком сандалию и запустил в юнгу. Не попал, конечно.
Мальчишка отправился за кухарем, а Нил, приподнявшись на локте, окинул взглядом северный берег Фуа.
– Это не та? – спросил он, имея в виду высокую серую стену, видневшуюся между купами деревьев.
– Нет,– ответил кормчий, не повернув головы.– Если ветер продержится, завтра до полудня мы придем. А уж дальше правь сам. Рад бы помочь – не по зубам.
– Ты нас приведи,– сказал Нил.– А мы достанем.
– Давай, давай! – буркнул Хихарра.– Соххогои – тебе в самый раз. Владение – еще почище Урнгура. Про Урнгур мы не знаем ни хрена. А про Владение знаем: ни хрена хорошего, кусай меня в задницу десять раз!
– Если бы ты не был так ядовит, из тебя вышел бы добрый кусок жаркого к столу соххогоев! – засмеялся Нил.
– Вот, вот! – Хихарра хлопнул себя по плечу.– И жира добавлять не потребуется. Только я слишком стар для них. Они любят молоденьких!
– Все любят молоденьких! – сказал Нил и повалился на спину.– А я люблю всех!
– Все любят молоденьких, никто не любит старого Хихарру,– пожаловался кормчий.– Один ты сказал, что любишь, но я думаю – ты врешь!
– Точно! – согласился Нил.– Всех, кроме тебя! Потому что твой кухарь ленивей, чем хуридская шлюха. Где мое тайское?
– «Светоч» доставит нас сюда,– вагар провел пальцем по карте.– Владение – здесь, чуть ниже излучины. Это удобно для нас. Выше судну все равно не подняться – слишком мелко. Отсюда же, если все кончится благополучно, мы сможем верхом достичь предгорий, обойти Урнгур с юга и идти на северо-восток.
– Не стоит углубляться в горы,– заметила Этайа.
– Идти напрямик, по земле Урнгура, конечно, быстрее,– согласился вагар.– Но такой путь представляется мне сомнительным. И здесь трудно будет форсировать Черную.
– Нам не стоит углубляться в горы! – повторила Этайа.
Биорк свернул карту и сунул ее в футляр.
– Если ты скажешь идти через Урнгур, мы пойдем через Урнгур,– отвечал он.
– Будущее скрыто от меня,– медленно проговорила светлорожденная.– Не могу я знать даже того, кто из нас достигнет цели. Может быть, собственный мой путь кончается здесь, в Конге.
– Не хочешь ли ты сказать, что оставишь нас, светлейшая? – обеспокоился вагар.– Неужели ты пришла сюда только ради мальчишки?
– Мальчишки? – повторила Этайа.– Он – величайшее сокровище, Биорк. И его место в будущем определено.
– В том, которое туманно? – не удержался вагар.
Этайа засмеялась. Смех ее был, как музыка.
– Когда оно туманно,– сказала она,– это не значит, что его нет. Если юноша не займет в нем своего места, оно останется пустым. Тогда – худо.
– Мы вытащим его! – заявил вагар уверенно.
– Пожалуй. Силы наблюдают за нами.
– Оставь! – отмахнулся Биорк.– Не будь ты той, кто ты есть, я решил бы, что ты пытаешься меня запугать. Слишком похожи твои речи на болтовню моей покойной жены, да утешится ее душа в Нижнем мире. Она была пророчицей, как ты помнишь. И она была красивая. Красивым женщинам многое прощают, хотя, видят боги, ее предсказания сбывались куда реже, чем мои!
– Мои предсказания сбываются всегда,– уронила Этайа.– Прости, меня утомил разговор. В нем нет света.
– Может, выйдешь на палубу? – предложил вагар.– Здесь душно.
– Нет,– отказалась светлорожденная.– Слишком много глаз, а я устала. Не будешь ли ты так любезен позвать сюда Эрда? Я чувствую: ему нелегко сейчас.
– Ему всегда нелегко! – проворчал вагар.– Он как бык. Выставил рога – и вперед. Пока не получит дубиной по лбу. А получит – удивляется.
– Биорк! – укорила Этайа.– Я не узнаю тебя!
– Позову, позову,– сказал вагар.– Но вы с Нилом слишком нянчитесь с этим мальчишкой! Его достойный отец был куда тверже. Впрочем, ваше дело,– и Биорк вышел из крохотной каюты.
Этайа легла на узкую подвесную койку и закрыла глаза. Пушистый следопыт выбрался из-под кровати, лизнул ее руку. Этайа погладила его по голове.
Ветер спал. Корабль еле двигался. Казалось, все силы парусов уходят на то, чтобы удержать его на месте.
– Отец! – сказал Хихарре Флон.– Не нанять ли упряжку? Того гляди – назад поплывем.
– Пустое,– откликнулся разморенный Хихарра. Щеки его и прежде были красными, а от спиртного запламенели, как закатное солнце.– Не будет ветра – бросим якорь. Слышь, Нил? – обратился он к дремлющему великану.
– И-и-и! – отозвался тот.
– Да, знавал я одного мага, кусай меня в… Ты чего, сынок?
– Надо, говорю, упряжку нанять!
– От настырный! Вели прибавить парусов!
– Все поставлены, отец.
– Ну, так. А кто у руля?
– Пипус.
– Добро. Ну так сядь и не маячь. Слышь, Нил, знавал я одного мага, кусай меня в задницу. Вез его с севера. На Красную мы шли. Так весь рейс ветер был – что хорошее вино. Ровный, крепкий. В самую меру. Всю дорогу. Ну, он, когда сходил на берег, обещал: назад пойдем – такой же будет. Представь – не соврал.– И добавил, подумав: – А плату я б с него и так не взял. Что ж я, сам себе враг? У мага деньги требовать!
– Угу,– сквозь сон пробормотал Нил.
– Он те так заплатит! Обратит, скажем, в жабу! Или еще в какую дрянь – вот и вся плата! Так я к чему: вот бы нам такого мага, а? Что скажешь, Флон, сынок?
– Упряжку надо брать, отец. Не будет ветра.
Нил проснулся, поглядел на краешек белесого неба.
– Будет ветер! – пообещал он.– Погоди чуток, парень, хороший ветер будет.– И вновь закрыл глаза, погружаясь в сон.