— Да ничего… три года отработала… пора купить новую…
Но уже было поздно, Кит заметил обугленную пластинку ЧСД. Ярость! Бешеная ярость объяла его! А ярость выражалась у Кита своеобразно, причиной чему, должно быть, служила его голубая кровь. Он заливался медленной бледностью, давление у него падало, а следом за своим давление падал он сам — в обморок. Подобное с Китом случалось крайне нечасто, и все же достаточно часто, чтобы Кит успел напугать отца, сестру, жену, совет директоров, кого-то из служащих и самого Ричарда в том числе. Чтобы вновь ненароком не стать свидетелем ужасного зрелища, Ричард поспешно усадил Кита на табурет и побрызгал ему в лицо водой из бутылки.
— Спокойней, милый мальчик. Оно того не стоит.
— Но… Первый Прототип! Боже!
— Уймись, Кристофер, это было четыре года тому назад.
Именно четыре года тому назад инженеры Корпорации сообщили о величайшем достижении — разработке Первого Прототипа Чипа Стандартного Дружелюбия. Дешевый, надежный, с широчайшими возможностями применения, ЧСД должен был стать настоящим прорывом в индустрии. Звучало неплохо, но на самом позднем этапе работ возникли технические неполадки, заключавшиеся в том, что ЧСД по необъяснимым причинам перегревался, плавился, будто кусок масла на горячей сковороде, и приходил в полнейшую негодность. Что куда хуже, поломки происходили хаотично. Математически вероятность поломки ЧСД выражалась уравнением, описывающим мутный бульон первородного хаоса. Практически это означало, что приборы, оснащенные ЧСД, могли бесперебойно и превосходно работать столетиями, а могли сломаться через секунду после начала эксплуатации.
К несчастью, когда это выяснилось, партии бытовых приборов, оснащенных Первым Прототипом, уже поступили в фирменные магазины ЗУБТ. Подавленный смертью отца, Кит не сумел противостоять совету директоров, которые сочли его предложение о массовом отзыве некачественной продукции невразумительной чушью. Еще бы! Отвечать за последствия пришлось бы не им, а ему! Ему, кого вечно подвыпивший папаша и близко не подпускал к разработке Прототипа, довольствуясь трусливыми заверениями инженеров, мол, работы продвигаются по плану.
Первые месяцы своего президентства Кит провел, трясясь от страха и обливаясь липким потом, ожидая потоков судебных исков и претензий от недовольных граждан, потративших сотни и тысячи империалов лишь чтобы обнаружить, что их кофеварка или супер-фридж пришли в негодность уже через пару часов после покупки!
Настоящее чудо, что все обошлось. Должно быть, первородный хаос оказался к нему благосклонен. В конечном итоге, поломки приборов по вине Первого Прототипа составили всего три процента от общего количества поломок, то есть, в три раза меньше, чем прогнозировали технические специалисты.
Тем не менее, Кит больше не собирался беззаботно полагаться на милость первородного хаоса. Невзирая на осложнения, ЧСД выглядели необычайно многообещающей технологией, и со временем Корпорация планировала оснастить ЧСД не только бытовые приборы, но и собственные передатчики и даже Би-яхты — а тут уж последствия непредсказуемой поломки могли оказаться куда более трагическими, чем невозможность угостить себя чашкой крепкого кофе после обеда. Так что Кит распорядился свернуть производство Первых Прототипов и начать разработку Вторых Прототипов — с учетом прежних ошибок и под своим личным строжайшим контролем. Пока на лабораторных испытаниях Второй Прототип выказывал приятно ошеломляющие результаты. Кит даже начал думать, что этот редкий случай, когда чудом не случившаяся масштабная катастрофа способна в ближайший год-два обернуться для Корпорации триумфом на рынке. А в заманчивом преддверии грядущих колоссальных прибылей встревать в сомнительные политические авантюры было, мягко говоря, некстати.
— Придется закрывать завод на Дезерет, — подвел Кит печальные итоги своим долгим размышлениям.
— Придется, — сказал Ричард, ловко поддевая пинцетом обугленную и расплавившуюся пластинку Первого Прототипа.
— Мне не нравится все это, совсем не нравится.
— Нравится или не нравится, а, когда руки за спину заламывают, особо привередничать не приходится. Да, миссис Лэнгдон?
— Что, простите? — переспросила Шарлотта немного испуганно.
— Ничего, мы о своем, о девчачьем.
Кит улыбнулся, взял ее за руку, притянул к себе, усадил на колени и легонько поцеловал за ушком.
— Значит, я могу отдавать распоряжения? — спросил Ричард.
— Какие распоряжения? — рассеянно отозвался Кит.
— Касательно завода.
— Да. Пускай отдает распоряжения, а мы с вами займемся по-настоящему интересными, удивительными вещами, моя сладкая, — прошептал Кит Шарлотте на ухо.
— Ах, — вырвалось у нее.
— Ладно. Давайте поступим так, — сказал Ричард, ухмыляясь, — я забираю этот старый хлам, а завтра утром вам доставят кофеварку в целости и исправности.
— Зачем столько беспокойства…
— Никакого беспокойства. Не годится лишать красивую женщину чашечки кофе. Да, пока я не забыл, продиктуйте мне адрес Либера, сантименты накатили, хочу заехать, проведать старика.
Записав адрес, Ричард любезно распрощался с Шарлоттой, Кит пошел проводить его. Когда он вернулся, Шарлотта мыла полы. Кит прислонился к дверному косяку маленькой подсобки, безмолвно и благоговейно восхищаясь ее стройной фигуркой, но, главное, ее маниакальной чистоплотностью.
Теперь он понимал, почему с первой их встречи его потянуло к Шарлотте с такой неодолимой силой. Родство душ.
В любую свободную минуту она мыла, чистила, полировала и скребла. В магазине все у нее было аккуратно разложено, расставлено, рассортировано, снабжено бирочками, каждая мелочь находилась на строжайшем учете. А, когда Кит первый раз пришел к ней в гости, просто глазам своим не поверил, такая неимоверная чистота и порядок царили у нее в квартире. Будто в стерильной операционной. Полы сверкали, с них можно было есть. А потом Шарлотта поглядела на Кита, волнуясь и смущаясь, и сказала самую удивительную и прекрасную вещь, которую ему когда-либо доводилось слышать в жизни.
— Извините, здесь немного неубрано… — сказала она.
От восхитительных воспоминаний Кит начал широко улыбаться. Шарлотта выпрямилась, обернулась и посмотрела на него.
— Я вымыла полы, осторожно, скользко.
— Вижу.
— Почему вы улыбаетесь?
— Я счастлив.
— Вы пили?
— Что вы — как можно.
— Дыхните, — сказала она чопорно.
Кит старательно подышал, но упрекнуть его в гадких безобразиях было невозможно, дыхание свое он сберег для нее чистым и свежим, как бриз. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал.
— Прекратите, вы меня смущаете, — сказала Шарлотта, уткнувшись в его рубашку.
— Я бы рад прекратить, но не могу, это выше моих сил.