Дом южного поселенца – не изящное строение северного Конга. У него крепкие стены, высокое крыльцо, а стоит он на прочных сваях, на два локтя поднимаясь над землей: для защиты от ядовитой дряни.
Первую семью застали врасплох, но вторая успела проснуться. Хотя забаррикадировать дверь и затворить окна обитатели дома не смогли. Два меча и два арбалета – не слишком много против трех десятков мародеров.
Когда Тилод подскакал к дому, оружие осталось в руках только у хозяина дома, бывшего десятника Южной Стражи. Пять мечей держали его у стены сарая, не давая прорваться туда, где несколько бандитов, поочередно, насиловали его дочь. Даже отчаянно рискуя, бывший десятник и на шаг не мог отойти от стены. Бандиты не торопились его прикончить. Они развлекались.
Увидев перемахнувшего через ограду всадника, десятник закричал и рванулся вперед. Одновременно с ним завопил один из бандитов, предупреждая остальных. Парда Тилода единым махом оказалась рядом с четырьмя насильниками и вонзила клыки в шею одного из них раньше, чем меч Тилода прикончил второго. Когти разъяренной Тьмы рванули спину того, что лежал на девушке. Бандит дико взвизгнул, но тут же умолк: меч Тилода перерубил ему позвоночник. Четвертый попытался удрать, но парда оказалась проворнее.
Те пятеро, что прижали хозяина дома к стене, позабыв о нем, глазели на Тилода. Поселенец воспользовался моментом, и двое его врагов повалились на землю.
Из дома выскочили несколько бандитов с арбалетами в руках. Зодчий развернул парду и приготовился отразить стрелы. Не потребовалось. Из-за угла дома выплыл хасец Эйрис, негромко хлопнул суфф, три бандита повалились с крыльца, остальные поспешно нырнули обратно в дом. Десятник успел прикончить еще одного прежде, чем ему на помощь пришел Тилод. Клинок упал дважды, но один раз – впустую: бандит ухитрился нырнуть между свай. Поселенец, свирепо сопя, полез за ним.
Эйрис мгновенно зарядила суфф и прямо с седла прыгнула в окно дома. Только один из бандитов выскочил наружу. Прямо под меч Тилода.
Поселенец прикончил последнего.
Рукав его холщовой рубахи пропитался кровью, но десятник не замечал раны. Он бросился к дочери.
Девушка тоже была вся в крови, своей и чужой, но – жива.
Эйрис показалась в дверях. Свистом она подозвала хасца и вскочила в седло. Тилод подъехал к ней.
– Послушай!
Эйрис застыла на мгновение, а потом сообщила:
– Люди. Много людей. Идут к нам.
– Да,– кивнул Тилод.– Нас им не миновать, и мы их остановим!
– Их неинтересно убивать! – пожаловалась его подруга.– Они – как снулые лягушки! Стоит ли вести их на север?
– Зачем они это сделали? – с болью пробормотал Тилод.
– Зачем?
Подошел хозяин дома, остановился, тяжело опершись на меч.
– Твой должник, господин! – сказал он.
Эйрис соскочила наземь и с обычной быстротой забинтовала рану десятника полосой ткани, оторванной от его рубахи. Конгай благодарно наклонил голову.
– Там, в доме, еще одна женщина,– сказала ему Эйрис.– Она жива.
– Не знаю, чем я отплачу тебе, господин? – пробормотал десятник.
– Не спеши благодарить,– проговорил Тилод.– Взгляни туда!
Со стороны бараков к ним приближалось множество желтых прыгающих точек. Это были факелы.
– Иди в дом,– не глядя на десятника, велел зодчий.– Помоги той, что жива! Твой меч дела не решит!
Но бывший стражник остался на месте.
– Это приказ! – жестко бросил Тилод.– Ты будешь мне мешать!
Эйрис в пятый раз вставила в суфф ядовитые иглы.
Десятник воткнул меч в деревянную колоду, поднял на руки дочь и понес ее в дом. Мимоходом он злобно пнул ногой труп одного из бандитов.
Огни приближались. Уже различался шум голосов, похожий на отдаленное гудение ветра, или на шум волн, разбивающихся о берег.
Тилод сжал колени, парда в два прыжка пересекла двор и легко перемахнула через ограду. Зодчий остановился, ожидая. Толпа приближалась. Ветер переменился. Теперь он нес с собой горячий и влажный выдох Вечного Лона и примешавшийся к нему горьковатый факельный дым. Тилод уже различал отдельные голоса, острые, возбужденные. До толпы оставалось шагов триста. Факелы из желтых точек превратились в оранжевые пятна с яркой пляшущей сердцевиной, среди моря смутно видневшихся голов. Издали тело толпы напомнило Тилоду огненного слизня, огромную полыхающую во тьме тушу, неторопливо ползущую по черной затхлой топи.
Зодчий поехал вперед. Эйрис тенью следовала за ним.
Свет факелов – длинных, в человеческий рост, палиц, с концами, обмотанными пропитанным маслом тряпьем,– упал на него. Шедшие впереди остановились. Натолкнувшись на их спины, остановились и шагавшие позади. Неровная линия толпы выгнулась, обтекая зодчего.
Тилод немного приподнялся на стременах:
– Знаете, кто я? – его сильный голос прорезал рокот толпы, как раздвигает траву грудь парда.
– Да! Да! – отозвались первые ряды.
– Кто? Кто? – закричали те, кому не было видно.
– Возвращайтесь назад! – повелительно крикнул зодчий.– Те, кто стал на путь зла, убийцы,– они мертвы! И вы тоже умрете, если не повернете назад! Я, Несмех, говорю вам это!
Тилод был один. Но в голосе его чувствовалась Власть и, когда зодчий тронул парда вперед, ближайшие попятились. Но сбоку протолкалось несколько человек. Один из них вскочил на плечи товарища и выкрикнул пронзительно:
– Ты! Кто ты, чтобы отнимать то, что нам нужно?
Тилод повернулся к кричавшему. Он ничего не говорил, только смотрел.
– Ты! Почему ты спрятал наше вино? Почему ты стал между нами и женщинами, которых мы можем взять? Ты!
– Если пойдешь за мной, чтобы сражаться с врагом, получишь и вино, и женщин! В свое время! – спокойно произнес Тилод.
– Ха! Пойти с тобой? А если я не хочу идти с тобой?
Тот, кто сидел на чужих плечах, расхохотался:
– Ты много хочешь! Я помню тебя! Ты гнил со мной в одном бараке! Ты – такой же, как и они! – крикун махнул рукой назад.– Пришли лесные демоны, убили «Дракона» Агана и посадили на его место тебя! А теперь демоны ушли! Теперь ты – никто! Ты слаб, как червяк! Прочь с нашей дороги!
– Убей его! – посоветовала Эйрис.– Или позволь мне убить?
– Нет! – негромко возразил зодчий.– Может быть…
– Прочь с нашей дороги! – надрывался сидевший на плечах. Тилод не мог разглядеть его лицо, а голос был незнаком зодчему. Он чуть двинул парду вперед, и крикун проворно соскочил наземь.
– Мочи его, парни! – завопил он.
Толпа подступила к Тилоду. Державших факелы оттеснили. Их место заняли дюжины две крепких парней, вооруженных дубинами. Они действовали слаженно, как воины одной сотни. Только повадка у них была не воинская.