Саххумува отчетливо услышал хруст переломившейся шеи.
В этот момент он мог бы ударить хищника мечом, но, имея опыт охоты на хорахшей, сообразил, что такой удар вряд ли повредит зверю. Поэтому он просто шагнул назад и укрылся за ближайшим стволом. Пока ящер будет пожирать добычу, он успеет скрыться.
Из соседней хижины выскочили на шум два соххоггоя с оружием в руках.
Сиргибр тут же ухватил одного из них передней лапой и сунул в пасть, а на второго наступил задней, раздавив ребра.
Арбалетная стрела воткнулась в шею ящера. Сиргибр кашлянул и выплюнул того, кого держал в пасти. Голова на длинной шее поворачивалась из стороны в сторону. Окровавленная морда приняла озадаченное выражение: десяток соххоггоев окружили его.
Еще одна стрела воткнулась в алое пятно на затылке ящера. Сиргибр закричал и одним прыжком перемахнул через головы людей. В воздухе свистнуло еще несколько стрел. Саххумува, укрывшийся за деревом, подумал, что ящер убежит. Но сиргибр развернулся и упал на передние лапы. Его голова мотнулась из стороны в сторону и опрокинула двух соххоггоев. Причем одному из них рог пропорол спину. Кто-то рубанул ящера мечом… и остался без руки. Метательный нож отскочил от выпуклого «умного» лба ящера, и еще один соххоггой расстался с жизнью. Тут остальные, наконец, сообразили, что к чему, и бросились врассыпную.
Саххумува подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю ветку, вскарабкался на дерево. Вовремя. Рядом раздался оглушительный треск, и огромная масса стремительно пронеслась через кустарник. Саххумува увидел, как с полдюжины сиргибров выскочили из джунглей. Никто не успел ни скрыться, ни забраться на дерево.
Переловив тех, кто пытался убежать, ящеры вернулись в деревню, обнюхали каждый куст, развалили пару хижин и прикончили еще троих. Последних. В живых остался один Саххумува. Если не считать подвешенных конгаев, на которых ящеры не обращали внимания. Но и Саххумува мог не обольщаться. Глаза сиргибров то и дело обращались в его сторону, и соххоггой знал: ящеры видят его, несмотря на листву. Тем более что два зверя уселись прямо под деревом, на котором он сидел.
Сиргибры приступили к трапезе. Вскоре один из «сторожей» вскочил и убежал, но через некоторое время вернулся, неся в пасти тело соххоггоя. Саххумува решил, что ящер сожрет добычу, но тот бросил труп к ногам второго «сторожа». Сиргибр взял тело передними лапами и принялся отрывать от него огромные куски, не сводя при этом с Саххумувы огромных черных влюбленных глаз.
Прошел час. Ничего, кроме пятен крови, не осталось от соххоггоев. Ящеры сожрали всех убитых и разбрелись по лесу. Но один остался. По-прежнему сидел под деревом с приоткрытой пастью и ждал, вероятно, когда же Саххумува свалится ему в лапы.
«Пора уходить!» – решил соххоггой.
Встав на ветку, он двинулся по ней, а когда она пересеклась с ветвью другого дерева, перепрыгнул на нее и побежал в сторону ствола. Потом от второго дерева так же перебрался на третье. Он был уверен, что ушел от ящера.
И очень удивился, когда обнаружил хищника прямо под собой. Сиргибр преследовал его с настойчивостью гурамского следопыта, но, в отличие от следопыта, он ухитрялся видеть соххоггоя даже сквозь кроны деревьев.
Так они и двигались по лесу до самых сумерек: вверху – соххоггой, внизу – ящер.
* * *
Северный Конг.
Начало осени тысяча двенадцатого года.
Башня была очень древней. Тысяча лет, а может – и три тысячи. Некогда высота ее превышала сто локтей, теперь же, когда уцелели только два уровня – лишь три человеческих роста. В прошлом с вершины башни открывался вид на море Зур. Теперь вокруг стоял лес и сама она – намного ниже, чем макушки деревьев. Башня считалась проклятой. Может, оттого, что ни одно дерево не росло ближе чем в тридцати шагах от растрескавшихся стен. Или оттого, что едва ли не каждую ночь в провалах окон мерцали неверные синие огни?
Но в последний месяц в старинной башне начало твориться и вовсе устрашающее. Уже не бледные сполохи мерцали внутри – желтым светом загорелись окна уцелевших комнат. И не только желтым, но – багровым, ослепительно белым, мертвенно зеленым. Глухие тяжелые удары слышались изнутри, а иногда и вопли, от которых холодела спина и язык прилипал к гортани.
В башне поселился демон!
Так решили те, кому пришлось побывать неподалеку от проклятого места. Но таких и прежде было немного, а в последнее время и вовсе не осталось. Даже ночные путешественники, коим случалось ехать вдоль побережья, в близости опасного места пускали пардов вскачь.
Корабль Грома решительным взмахом руки разорвал сеть заклинаний. Раздался хлопок, и комната озарилась малиновой вспышкой. Корабль Грома помедлил немного, а потом принялся плести новую сеть. Он был очень упорен, этот Алчущий Силы из Гурама. День за днем, без отдыха, без сна, сплетал он одну сеть за другой, прерываясь лишь раз в день, чтобы съесть пищу, приготовленную слугами, и справить нужду.
День за днем, ночь за ночью постигал он силу чудесного предмета. Порой казалось: суть его вот-вот откроется, но каждый раз недоставало самой малости. Зато сама сила, скрытая в чудесной вещи, питала его, наполняя жизнью иссушенное тело. А если таковы крохи, слетающие с поверхности, то что же таится в глубине?
Смешно! Мощный-как-Пламя, этот Владыка Сил, так и не понял, что ему досталось! Понял бы – никого бы не подпустил! А теперь он, Корабль Грома, владеет сокровищем. Одно маленькое заклинание – и у него будет все! Как только он откроет Вещь и обратит ее – Три Мира лягут у его ног. Мощный-как-Пламя силен, но неразумен! Вот знак, что время его ушло. Кораблю Грома нужна Сила! Он получит ее, и тогда ни маги, ни фьёльны, ни Воплощенные не устоят перед гурамцем.
Новое заклинание угасло, не став Ключом. Ничего страшного: каждый миг, проведенный у Вещи, не ушедший, а пришедший миг. Вот истинное сокровище!
И он принялся за следующий клубок.
Хранитель Жизни озарял стены комнаты нежным зеленым светом. Странно было то, что лицо человека сквозь его прозрачные стенки выглядело розовым, а не зеленым.
Корабль Грома пробормотал несколько слов. Мерцание огоньков внутри Саркофага усилилось. Такое бывало и прежде. И маг продолжал говорить. Прервал его нежный хрустальный звон.
Корабль Грома увидел, как в прозрачной стенке возникла тонкая темная ниточка. Возникла и начала расширяться. А сияние становилось все ярче и ярче. Вся комната наполнилась сиянием, ослепительным, как полуденный свет. Хрустальные колокольчики пели. Верхняя половина Саркофага медленно поднималась вверх.
Корабль Грома, наклонясь вперед, жадно глядел на неподвижное лицо, медленно всплывающее из глубины сияющего вещества, заполнившего Саркофаг. Огромная сгорбленная тень мага замерла на противоположной стене комнаты.
Широкое лицо Нила прорвало невидимую пленку, веки дрогнули…
Алчущий Силы потянулся к нему коричневой, похожей на лапу ящерицы, рукой…