У мужчин и женщин разная эмоциональная память. Ученые из Стэнфордского университета сканировали мозг 12 мужчин и 12 женщин в то время, когда им показывали серию из 96 образов, из которых одни были нейтральными, скучными, а другие эмоционально-заряженными, вызывающими тревогу. Три недели спустя испытуемым показали те же самые образы плюс 48 новых и предложили вспомнить, какие из этих 144 картинок им уже знакомы. Оказалось, что скучные картинки мужчины и женщины запомнили одинаково, а эмоционально заряженные сцены женщины запомнили на 10–15 % лучше. Причем во время сканирования эмоционально заряженных образов у мужчин и женщин активизировались разные участки мозга, у женщин ярче светилась левая сторона мозга, а у мужчин – правая. Поскольку левая сторона мозга ассоциируется с речью, ученые предполагают, что просмотр эмоциональных сцен вызывал у испытуемых женщин внутренний диалог, что и способствовало лучшему запоминанию этих сцен (Canli et al., 2002). Позднейшие исследования эти выводы подтвердили.
Женщины лучше мужчин способны описывать свои личные воспоминания (Herlitz, Rehnman, 2007). Их воспоминания содержат больше конкретных эпизодов, связанных с человеческими взаимоотношениями. Это доказано большим популяционным исследованием взрослых (от 35 до 80 лет), которые должны были запомнить ранее предложенные им слова, предметы и действия. Женщины также во всех возрастах лучше мужчин распознают лица (Lewin, Herlitz, 2002; Lewin, Wolgers, Herlitz, 2001). Эти различия проявляются в мужских и женских дневниках и автобиографиях (см.: Пушкарева, 2007), косвенно подтверждая гипотезу Ричарда Липпы, что женщины больше ориентируются на людей, чем на вещи.
Различия мужской и женской эмоциональности связаны с особенностями мужского и женского стиля мышления. По мнению кембриджского психолога Саймона Бэрон-Коена (Baron-Cohen 2003), у женщин лучше развита эмпатия, то есть способность непосредственного вчувствования в чужие эмоциональные переживания (мозг типа E), тогда как мужчины являются скорее систематизаторами, их мозг (мозг типа S) запрограммирован на то, чтобы исследовать законы функционирования вещей (это близко к тому, что было сказано выше об экспрессивности и инструментальности и об особенностях мужских и женских хобби и интересов). Среди обследованных в лаборатории Бэрон-Коена людей типично «женский», «эмпатизирующий» мозг типа E проявили 44 % женщин и 17 % мужчин, а типично «мужской», «систематизирующий» мозг типа S – 54 % мужчин и 17 % женщин. Однако эти свойства не являются взаимоисключающими, существует значительное число обладателей и обладательниц «сбалансированного» мозга (мозг типа B), которые одинаково хорошо (или одинаково плохо) справляются с обоими типами задач. Кроме того, в основе этой дифференциации могут лежать не имманентные свойства «мужского» и «женского» мозга, предположительно уходящие своими корнями в эволюционную биологию, а особенности индивидуального развития и те нормы, которые общество предписывает мальчикам и девочкам.
Сила и способы проявления эмоциональной реакции зависят от социальной ситуации, которая часто имеет для мужчин и женщин разное значение. В отличие от психофизиологов, говорящих о пониженной эмоциональности мужчин, социальные психологи склонны думать, что «мужчины так же эмоциональны, как женщины, но их эмоции возникают в несколько ином контексте, как функция социальных процессов, которые они переживают в этих контекстах» (Larson, Pleck, 1999. P. 27). Недаром результаты экспериментальных исследований зачастую противоречивы.
Например, в исследованиях, основанных на словесных самоотчетах, женщины выглядят более тревожными и чаще испытывающими страх, чем мужчины, тогда как объективное, с помощью кожно-гальванической реакции, измерение эмоциональных реакций мужчин и женщин в стрессовых ситуациях показывает, что гендерные различия невелики. Сопоставляя эти факты с тем, что традиционная мужская роль запрещает мальчику (мужчине) испытывать страх, психологи предполагают, что мальчики просто подавляют или утаивают часть своих, не соответствующих канону маскулинности, чувств и переживаний, о которых женщины говорят открыто. Недаром мужчины имеют в этих вопросах более высокие показатели по контрольным шкалам «лжи» и «психологической защиты».
Экспериментальные исследования на довольно больших выборках (Jakupcak et al., 2003) показывают, что эмоциональные реакции мужчин сильно зависят от идеологии маскулинности. Мужчины, придерживающиеся менее традиционной идеологии, переживают первичные эмоции гораздо интенсивнее, чем те, кто считает, что мужчина всегда должен держать себя в руках. Жесткая маскулинная идеология побуждает бояться не только таких специфически «немужественных» чувств, как страх, тревога или нежность, но и любых аффективных состояний, которые ассоциируются с потерей самообладания. Подавление и скрывание эмоций – элемент стратегии сохранения контроля над своими переживаниями и опытом (Timmers, Fischer, Manstead, 2003).
Нормативные запреты и нежелание выглядеть слабым, немужественным блокирует выражение чувств у мужчин, которые рассматривают любые неконтролируемые эмоции как признак зависимого, подчиненного статуса. Недаром в нормативных определениях маскулинности часто педалируется эмоциональная невыразительность, за исключением чувства гнева как признака необходимой воину или борцу агрессивности и одновременно – средства устрашения врага. Хотя это кажется всего лишь «правилом дисплея», «выражение» и «переживание» взаимосвязаны.
Для понимания этих тонких переходов структурный анализ индивидуальных различий между мужчинами и женщинами (gender-as-difference) дополняется процессуальным анализом межличностных взаимоотношений (gender-as-process), причем общение мужчин друг с другом, особенно на работе, рассматривается отдельно от общения мужчин с женщинами, прежде всего в семье. Чтобы зафиксировать спонтанно возникающие, неконтролируемые эмоции, психологи применили такой метод. Испытуемые постоянно носили пейджер, в определенное время суток им звонили и просили сообщить их эмоциональное состояние в данный момент (непосредственный отчет дает меньше искажений, чем ретроспективные самоотчеты). Хотя разница между мальчиками-подростками и девочками-подростками при описании своих эмоциональных состояний оказалась меньше, чем между взрослыми мужчинами и женщинами, гендерные различия были значительными. Мальчики реже девочек сообщали о положительных эмоциях (чувство радости, возбуждения) и значительно чаще – о чувстве тревоги и беспокойства. В то же время мальчики, как и взрослые мужчины, чаще девочек осознавали себя сильными и соревновательными(Larson, Pleck, 1999).
Степень психологических гендерных различий зависит не только от типа индивидуальности (одни люди склонны к тревоге и депрессии, а другие – нет), но и от социального контекста – с кем и по какому поводу индивид в данный момент взаимодействует. Отношения между мужчинами на работе в основном безличны и соревновательны, между ними редко возникают нежные чувства. В домашней среде, с женщинами и детьми характер общения другой, вместе с ним изменяются и мужские чувства. Как полагают Ларсон и Плек, у мужчин и женщин не столько разная эмоциональная реактивность, сколько разная эмоциональная культура: от мужчин требуется максимум самоконтроля и сдержанности, тогда как у женщин проявление чувств допускается и предполагается. Соответствующие навыки вырабатываются в детстве, в процессе общения детей друг с другом, которое чаще всего происходит в условиях гендерной сегрегации. Позже, когда мальчики и девочки начинают интенсивно интересоваться друг другом, ранее выработанные ими качества зачастую оказываются дисфункциональными, но изменить сложившуюся систему самоконтроля уже сложно.