В результате воздействия широко распространенных в Европе и США поллютантов, содержащих эстроген, лягушки, начавшие жизнь в качестве самцов-головастиков, утрачивают самцовые качества и превращаются в самок (Pettersson, Berg, 2007). Под влиянием диоксинов нарушается нормальное соотношение новорожденных мальчиков и девочек. В канадских городах, расположенных неподалеку от нефтеперерабатывающих предприятий, целлюлозно-бумажных комбинатов и металлургических заводов, вместо положенных 51 на 49, на каждые 46 мальчиков рождается 54 девочки. Половой дисбаланс и опасность для здоровья людей возникают, если они проживают в радиусе 25 км от источника загрязнения. Это в пять раз больше, чем считалось нормальным до сих пор (http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0305/mir01.php#37).
За последние 50 лет во многих индустриально развитых странах у мужчин резко ухудшилось качество спермы. Средний западный мужчина производит вдвое меньше спермы, чем его отец или дед (Swan, 2006). Исследования в Дании, Шотландии и Франции показывают, что плотность спермы у молодых мужчин ниже, чем у старших. В некоторых европейских странах низкое качество спермы характерно для каждого пятого молодого мужчины. Зависимость качества спермы от экологических условий подтверждается тем, что оно может быть разным даже в таких близких по уровню развития странах, как Дания и Финляндия, и в разных регионах одной и той же страны. В некоторых европейских странах количество случаев рака яичек среди 20—34-летних мужчин за 50 лет выросло в 3–4 раза, а в странах Азии и Африки оно остается традиционно низким.
Все больше мальчиков появляются на свет с врожденными дефектами пениса или яичек (тестикулярный дисгенез – недоразвитие яичек, гипоспадия – расщелина мочеиспускательного канала, крипторхизм – неполное опущение яичек в мошонку), причем эти явления взаимосвязаны и обусловлены одними и теми же причинами. В Великобритании ежегодно рождается больше 1200 мальчиков с генитальными аномалиями. Эксперты считают, что за последние 25 лет их число удвоилось, причиной этого являются химикаты, содержащиеся в таких безобидных вещах, как косметика или синтетический коврик. Косметика или моющие средства, содержащие эстроген, могут вызывать у мальчиков гинекомастию.
Ученые констатируют в последние десятилетия резкое ухудшение качества спермы, рост мужского бесплодия и т. п. (J0rgensen et al., 2006). В индустриальных странах бесплодие поражает 15–20 % супружеских пар, по сравнению с 7–8 % в начале 1960-х годов, причем все чаще его «виновниками» оказываются мужчины. На ежегодной конференции European Society of Human Reproduction and Embryology (ESHRE) в Копенгагене (июнь 2005 г.) впервые были приведены данные о том, что мужчины чаще женщин являются источниками бесплодия. Появились тревожные сообщения о систематическом снижении уровня тестостерона у американских мужчин (Travison et al., 2007) и мужчин, живущих в двух экологически различных районах Австралии (Liu et al., 2007). Объяснить эти факты ученые пока не могут.
Но как быть с другими, более традиционными вопросами? Помогает ли гегемонная маскулинность мужчинам преодолевать трудности или усугубляет их?
Социально-психологические проблемы
При всей неод нозначности демографических тенденций в них отчетливо представлены социальные факторы. Характерная для мужчин повышенная смертность от внешних причин (травмы, ДТП, убийства, отравления, в том числе алкогольные) может быть сокращена с помощью рациональной социальной политики и соответствующего воспитания населения. В более образованной и социально благополучной среде контраст между мужской и женской смертностью по многим показателям меньше, чем в мире бедности и невежества (Rigby, Dorling, 2007).
Социально-психологический аспект этой макросоциальной проблемы – отношение людей к своему здоровью. Помимо лечения и профилактики специфически мужских заболеваний, существует общемировая проблема, состоящая в том, что мужчины значительно реже женщин пользуются услугами медицинских, особенно психиатрических, служб и вообще предпочитают не обращаться к врачу. По данным американского минздрава, на протяжении своей жизни мужчины реже женщин общаются с врачом, число мужчин, которые последний раз были у врача два или больше года тому назад, вдвое превышает число женщин (DHHS, 1998). Одна из причин мужской сверхсмертности – мужчины часто упускают время для своевременной диагностики. Это касается практически всех заболеваний и всех категорий мужчин, но особенно – бедных слоев населения, в которых глубже всего укоренен традиционный канон маскулинности.
В этом нет ничего удивительного. Богатыри из сказки не заботились о своем здоровье, оно предполагалось «железным» и данным от природы. Традиционный стереотип «настоящего мужчины» внутренне противоречив. Ориентируя мужчину на самостоятельное преодоление стрессов и трудностей (что хорошо), он одновременно тормозит осознание и вербализацию собственных слабостей (что плохо). Вместо того чтобы объяснять мужскую сверхсмертность чисто биологически, современная наука выдвигает на первый план социальное определение мужской роли и идентичности (Addis, Cohane, 2005; Mansfield et al., 2005; Бурмыкина, 2006; Корхова, 2000).
Социологи и психологи констатируют, что мужчины везде и всюду а) переоценивают качество своего здоровья;
б) стесняются признаться в собственной слабости;
в) не умеют и не любят просить о помощи.
Эти установки плоть от плоти гегемонной маскулинности. Хотя соотношение и причинно-следственная связь этих явлений не вполне ясны и разные теории объясняют их по-разному, без их учета выработать социально эффективные и психологически адекватные способы вмешательства, профилактики и лечения мужских болезней невозможно. Речь идет не просто о рациональном подходе, но и о возможных путях коррекции глубинных личностных черт.
Интересно в этом плане семнадцатилетнее когортное исследование 704 мужчин и 847 женщин, страдавших сердечно-сосудистой недостаточностью в Глазго (Шотландия) (Hunt et al., 2007). С 1988 по 2005 г. умерли 88 мужчин и 41 женщина из этой группы. Сами по себе эти цифры никого бы не удивили, потому что мужская смертность от коронарной недостаточности всегда бывает выше женской, но в данном случае исследователи имели в своем распоряжении не только истории болезней, но и достаточно подробные психологические характеристики больных, включая оценку их «фемининности» и «маскулинности». После того как были статистически взвешены такие факторы, как курение, пьянство, общий вес тела, артериальное давление, семейный доход и психологическое благополучие, оказалось, что риск смерти от коронарной недостаточности уменьшается у мужчин с более высокими показателями по фемининности. Иными словами, мужчины с более стереотипно-маскулинным образом «Я» («крутой», замкнутый и т. п.) рискуют умереть от инфаркта больше, чем сравнительно «мягкие» мужчины. Конечно, вопрос о причинно-следственной связи остается открытым: жесткая маскулинная идеология может быть как одной из причин, так и следствием индивидуально-типических свойств. Тем не менее проблема реальна.
В десятилетнем лонгитюдном исследовании 313 американских мужчин, ветеранов вьетнамской войны, выяснилось, что раздражительные, депрессивные и агрессивные мужчины имеют больше шансов заболеть сердечно-сосудистыми заболеваниями и диабетом (Boyle et al., 2007). Изучение взаимосвязи мужского здоровья и гендерного равенства идет и по многим другим направлениям. Хотя окончательные выводы делать преждевременно, для многих мужчин традиционная доминантная маскулинность явно не выглядит положительным фактором.