Руки Ингри судорожно сжались вокруг Йяды, потом он выпустил жену и подтолкнул к лестнице.
— Приведи просвещённого Льюко, скорее!
Йяда кивнула и убежала.
Ингри стоял молча и неподвижно, едва осмеливаясь дышать: туманный образ мог исчезнуть, как исчезли призраки, встреченные ими ранее. У фигуры, казалось, были голова и ноги, но различить лица Ингри не мог. Его воображение пыталось наделить призрак чертами отца, но тут Ингри с печалью обнаружил, что не может с точностью вспомнить, как выглядел лорд Ингалеф. Внешность отца никогда не имела для Ингри такого уж значения: достаточно было его надёжного присутствия и теплоты, его раскатистого голоса, рокочущего в груди, к которой прижималось детское ухо…
Иллюзия безопасности…
«Я мог бы и сам уже стать отцом, но дать абсолютной безопасности я не могу. Это всегда бывает иллюзией. Простят ли меня мои дети, когда узнают об этом?»
Скрип снега под бегущими ногами и тяжёлое дыхание сообщили Ингри о приближении Йяды с Льюко, торопливо поднимавшихся по крутой лестнице. Льюко помедлил, добравшись до площадки, и вгляделся в смутный образ.
— Ингри, это?..
— Я… — начал отвечать Ингри. Он хотел сказать: «Да, я думаю, это он», но вместо этого выдохнул: — Да, это он, я уверен. Просвещённый, что мне делать? Я хотел бы задать тысячу вопросов, но у него нет рта. Не думаю, что он способен говорить. Я даже не знаю, слышит ли он меня.
— Пожалуй, вы правы. Время для вопросов и ответов давно миновало. Вы можете только очистить эту душу и отпустить. Так ведь и должен поступить шаман, по-моему.
— А когда я очищу и отпущу его, заберёт ли Отец Зимы его душу? Или она безнадёжно отлучена от богов? Неужели нет никаких обрядов, которые могли бы помочь?
— Все погребальные обряды давно совершены, Ингри. Вы можете сделать только то, что можете: очистить его душу. Я могу молиться. Однако если времени прошло слишком много, от души вашего отца могло остаться недостаточно, чтобы она могла обратиться к богу, а тогда даже бог будет бессилен. Возможно, вы сумеете только освободить вашего отца из плена.
— Ради исчезновения…
— Да.
— Как Хорсривера. — Ненависть, которую Хорсривер питал к невозвратимому времени, стала теперь Ингри более понятна.
— Более или менее.
— Какая от меня польза, если я могу отправить души четырёх тысяч незнакомцев к их богам, но ничем не могу помочь четыре тысячи первому, который значит для меня так много?
— Я не знаю.
— И это суть всей мудрости храма?
— Такова суть моей мудрости, и такова вся известная мне истина.
Так не была ли мудрость храма, как и безопасность отцовских объятий, иллюзией? И так было всегда?
«Разве я предпочёл бы, чтобы Льюко солгал мне в утешение?»
Ингри не мог вернуться сквозь завесу времени и опыта к детскому восприятию, да и не был уверен, что захотел бы, даже если бы мог. Йяда подошла к нему и положила руку на плечо, утешая своей близостью, раз уж Ингри отказано в утешении благополучным разрешением его проблемы. Он мгновение наслаждался исходящим от неё теплом, потом отстранил её и сделал шаг вперёд.
Из кошеля на поясе Ингри достал острый новый нож, специально купленный в Истхоме. Тонкое лезвие отразило лунный диск… Йяда одновременно с Ингри стиснула зубы, когда нож вонзился в его правый указательный палец. Ингри выдавил каплю крови и протянул руку к туманной фигуре.
Кровь пролилась сквозь неё на утоптанный снег, разбрызгавшись маленькими чёрными каплями.
Судорожно втянув воздух, Ингри крепче сжал нож. Льюко едва успел удержать его от попытки вонзить клинок в руку глубже.
— Нет, Ингри, — прошептал священнослужитель, — если капля крови не принесла благословения, не принесёт его и ведро.
Ингри медленно выдохнул воздух и, как только Льюко выпустил его руку, спрятал нож в кошель. Какая бы часть королевской ауры ещё ни оставалась у него, над этой душой она, похоже, власти не имела.
«Но я должен был попробовать».
Ингри в последний раз бросил долгий взгляд на призрака, гадая, что сказать. «В добрый путь» показалось бы издёвкой. «Покойся с миром» — пожалуй, немного лучше… Ингри нерешительно облизнул губы в морозном искрящемся воздухе.
— Что бы ты ни собирался совершить, начатое тобой закончено, и закончено хорошо. Принесённая тобой жертва была не напрасной. — Ингри подумал, не сказать ли «Я тебя прощаю», но решил этого не говорить — было бы напыщенно, глупо и не к месту… Через несколько мгновений он просто добавил: — Я люблю тебя, отец. — И закончил колдовским голосом: — Выйди!
Тёмное пятно — дух волка — выскользнуло из туманной фигуры и растворилось в воздухе.
Сама туманная фигура исчезла более медленно, с последним голубым лунным лучом.
— Бог не забрал его, — прошептал Ингри.
— Он забрал бы, если бы мог, — ответил ему Льюко. — Отец Зимы тоже оплакивает эту потерю.
У Ингри, по крайней мере пока, слёз не было, хотя все его тело сотрясала дрожь. Он чувствовал, как его покидает второе зрение — дар возвращался к дарителю. Йяда снова приблизилась и перевязала палец Ингри куском чистого полотна. Они ещё какое-то время постояли, обнявшись.
— Что ж… — Просвещённый Льюко осенил их знаком Священного Семейства. — Всё закончено. — Его голос стал более мягким. — Не пора ли нам вернуться в тепло, милорд и миледи?
— Сейчас, — вздохнул Ингри. — Закат луны над Бирчбеком стоит того, чтобы немного помёрзнуть.
— Как пожелаете. — Льюко улыбнулся и, поплотнее запахнув мантию, стал спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться.
Ингри подошёл к Йяде сзади и положил подбородок ей на плечо; оба они смотрели на раскинувшуюся перед ними долину.
— Я знаю, что надеялся ты на другое для лорда Ингалефа, — через некоторое время сказала Йяда. — Мне очень жаль.
— Да, на другое… Но всё равно это лучше, чем ничего, и несравненно лучше, чем вечное сомнение. По крайней мере здесь всё закончено. Я могу уйти и не оборачиваться назад.
— Но здесь — дом твоего детства.
— Он был им, но я больше не ребёнок. — Ингри так крепко обнял Йяду, что она наполовину охнула, наполовину рассмеялась. — Мой дом имеет новое имя, и зовут его Йяда. Вот там я и буду жить.
Теперь уже Йяда рассмеялась так громко, что с её губ слетел клуб пронизанного лунным светом пара.
— Кроме того, — продолжал Ингри, — думаю, что зимой в Баджербридже теплее, чем в Бирчгрове.
— В долинах теплее, да. На верхних склонах всегда бывает много снега, если ты по нему соскучишься.
— Прекрасно.
Несколько раз медленно втянув морозный воздух, Ингри прошептал: