– Это от мистера Д'Арси, – тихо пояснила Аннора. К чему скрывать правду от Лили.
– Ох, да это самая прекрасная вещь на свете. – Лили почтительно коснулась полупрозрачной ткани. – Какой тонкий шелк. Как жаль, что это всего лишь для сна. Я бы хотела всегда носить подобные вещи, и чтобы меня все в них видели. – Она запнулась, собираясь с мыслями. – Он ведь не библиотекарь, да, мисс?
– Не библиотекарь.
Лили обладала здравым смыслом и тактом, чтобы не задавать лишних вопросов. «Возможно, – подумала Аннора, – стоит надеть пеньюар к ужину». Может быть, именно этого добивался Николас. Однако подобное одеяние задумывалось совсем не для ужина. Аннора с сожалением коснулась его рукой и отложила на постель. Еще придет время. Позже.
Позже. Одной только мысли о том, что произойдет, было достаточно, чтобы ее окатило горячей волной предвкушения. Если позже случится нечто подобное тому, что она испытала сегодня днем, это, безусловно, стоило повторения.
– Вы наденете платье серовато-белого цвета?
Лили достала наряд, весьма милый, однако достаточно скромный и невыразительный. Совсем не то, в чем она сейчас нуждалась. Аннора улыбнулась своим мыслям. Платье, которое бы стало воплощением богатого прихотями и капризами летнего вечера, нечто мягкое и женственное, одновременно соблазнительное и вызывающее.
– Я надену одно из новых платьев. То самое, из персикового шифона, Лили.
Покупая его, Аннора не могла себе и представить повода, подобающего для того, чтобы показаться в этом наряде, особенно в захолустном Хартшейвене. Платье с низким, облегающим вырезом, украшенным жемчужинами, что делало наряд слишком изысканным для скромной деревенской ассамблеи или рядового обеда в семействе местного сквайра. В теперешнем настроении подобного рода изысканность полностью соответствовала представлению о капризах и прихотях летней ночи. Пышные юбки дарили непередаваемое ощущение торжественности. Она чувствовала себя королевской особой. Что сегодняшним вечером далеко не лишнее!
Аннора застегнула на шее тонкую нитку жемчуга и спокойно уселась перед зеркалом в ожидании того, чтобы Лили закончила колдовать над ее прической.
– Это новая мода, которую я видела в одном из последних журналов. – Лили закрепила последнюю шпильку и чуть отступила назад. – Вам нравится?
Аннора повернула голову влево, вправо, внимательно рассматривая себя в зеркале. Да, нравилось. Две изящные косы были заправлены за уши и собраны в пышный пучок, закрепленный на затылке. Она выглядела моложе своих тридцати двух лет. Однако, возможно, тот факт, что Аннора зачастую казалась старше своих лет, тоже следствие ее добровольного отшельничества. Вероятно, она запустила себя. Аннора привыкла жить просто, когда ее никто не видит, и она ни с кем не встречается, за исключением прислуги и деревенских жителей. Для того чтобы держать на расстоянии многочисленных претендентов на ее руку и кошелек, приходилось выбирать незамысловатые одеяния.
Аннора нанесла несколько капелек духов на запястья, легкий цветочный аромат полностью соответствовал волшебному флеру элегантного платья. Новая утонченная леди была готова.
Равно как и ужин. Николас не стал дожидаться Аннору в гостиной, а воспользовался моментом и подготовил сцену для заключительного действа. В соседней комнате поблескивали свечи. О, кажется, она начинала понимать. Ощущая легкое возбуждение, Аннора проследовала вслед за призывно мерцающими свечами через маленькую гостиную, в которой они вчера ужинали, на террасу, показавшуюся ей без обеденного стола неожиданно пустой. Стеклянные двери были открыты, за ними возле накрытого стола уже поджидал Николас.
Его вечерний наряд отличался не меньшей тщательностью. В нем не осталось и намека на утреннего беззаботного рыбака. Аннора не сожалела об этой утрате, поскольку была с лихвой вознаграждена лицезрением воплощенной мужественности и утонченной элегантности.
– Полагаю, нам стоит продолжить традицию самообслуживания, – сказал Николас, отодвигая перед ней кресло.
Уединение. Дополнительная возможность провести тет-а-тет с самым интригующим и обворожительным мужчиной, умеющим не хуже ее забрасывать удочку и плавать и подарившим ей сегодня нечто гораздо большее, чем неизведанный доселе опыт.
Николас потянулся за шампанским, и у Анноры мелькнула мысль: «О, воистину райское блаженство!» И почему ей раньше не приходило в голову устроить себе ужин в саду под звездным небом с единственной свечой, таинственно отбрасывающей свет на белоснежную скатерть. Ведь это так просто, всего лишь передвинуть стол! Однако она понимала почему. Такой ужин сразу же становился чем-то особенным. Она поднесла бокал к губам, ощущая на себе взгляд Николаса, обжигающий, словно пронизывающий насквозь.
– Что случилось? – Аннора смущенно поправила прическу. Возможно, выпала шпилька?
– Ничего, – улыбнулся Николас. – Я всего лишь восхищаюсь сидящей передо мной прекрасной женщиной. Персиковый цвет вам к лицу.
– А вам, по всей видимости, к лицу сельская жизнь, – рискнула поддеть она, показав пальцем на покрасневший от загара нос.
– Это не единственное место, которое успело познакомиться с деревенским солнцем, – лукаво подмигнул Николас.
Аннора рассмеялась:
– Вы всегда столь дерзки? Привыкли высказывать все, что придет в голову?
Николас подался вперед:
– О да, вы абсолютно правы. Мне нравится называть вещи своими именами. Не люблю лгать и жонглировать словами.
Аннора рассеянно крутила в руках ножку бокала, украдкой рассматривая собеседника. Сегодня вечером она чувствовала себя неожиданно смелой и откровенной. Почему бы не задать ему давно интересующие вопросы.
– Вы не лжете, не жонглируете словами. Мне уже известно многое из того, что вы не делаете. Почему бы для разнообразия не поведать мне о том, что вы делаете?
– Все и везде. – Он одарил ее порочной улыбкой и соблазнительным взглядом, остановившимся на ее губах с предельно откровенным намеком.
Аннора покачала головой, не желая отвлекаться на откровенно порочную игру слов, накрыла его руки своими изящными ладонями, жест, на который еще вчера не осмелилась бы.
– О, в самом деле, Николас, я желаю знать.
Изворачиваться, отвлекать внимание и уклоняться был его обычный способ избежать подобных расспросов, в чем он весьма преуспел. Однако с Аннорой, настойчивой в своем желании знать, все иначе. Она относилась к тому редкому числу женщин, чья красота не ограничивалась внешней привлекательностью. Она была по-настоящему заботлива. Он услышал это в ее словах прошлой ночью, когда она рассказывала о своей семье, кузенах, дедушке. В ее характере отсутствовало стремление к отшельничеству и уединению, что делало нынешнее положение еще более интригующим и одновременно нелепым.
– А вы не боитесь, что знания развеют иллюзии? – Николас пристально наблюдал за ней, восхищаясь мягкими чертами лица, золотистым ореолом волос в приглушенном свете свечей. Она была неземной и в то же время доступной, открытой, теплой, как яркое солнечное лето, похожей на ту, за чьи юбки всегда цепляются дети, смеясь и окружая обожанием. Да, он почти воочию мог представить себе их игры.