Вокруг них собралась уже приличная толпа. Можно позабыть о столь желаемой приватности. Скандал вынесен на публику, именно то, чего он тщетно пытался избежать. Надо действовать предельно осторожно. Опасность публичного выяснения отношений в том, что, находясь в окружении себе подобных, оппонент обретал раскованность высказывая оскорбления, или совершал поступки, на которые в обычных условиях не способен. И все же, если Ник постарается, то сможет повернуть партию в свою сторону. Возможно, ему посчастливится защитить Аннору, не допустить ее публичного позора.
Реддинг осознал, что ему удалось нанести мощный удар.
– Ага, говоришь о чести леди, но не о своей? – Он повернулся к Тиммерману. – Не кажется ли вам любопытным та форма, которую Д'Арси предпочел для выражения своего негодования? Мы не услышали отрицания обвинений относительно природы его подлинной «профессии».
– Помните свое место, Реддинг. Мы с вами мужчины, – почти механически возразил Николас. – Можем уладить разногласия в принятой среди мужчин манере. У леди нет таких возможностей, они обладают лишь теми, которыми обеспечены благодаря защищающим их честь джентльменам. – Это был один из основных уроков, которым наставлял сотрудников агентства Ченнинг. Ник услышал сдавленное покашливание Вестмора. По крайней мере, тот сообщит Ченнингу, что Ник действовал в полном соответствии с предписанными правилами.
– Ты так и не ответил на мой вопрос. Он увиливает, Тиммерман. Однако ему вряд ли удастся откреститься от этого. – Реддинг достал сложенный лист бумаги. – Мой лондонский знакомый пишет, будто о Николасе Д'Арси ходят слухи как о высоко оплачиваемой куртизанке мужского пола. – Реддинг хихикнул. – У моего друга весьма вежливая манера изложения. – Он взглянул на Николаса. – Дело решено. Единственное, что остается выяснить, как тебе удалось здесь оказаться? Мисс Прайс-Эллис тебе заплатила?
По залу пронесся приглушенный рокот голосов, воцарилась тишина. Никто не желал пропустить такое зрелище. И в этой тишине раздался легкий шелест юбок, приглушенное бормотание расходящихся в сторону зрителей. Нет, только не Аннора и только не сейчас, ее появление лишь осложнит ситуацию. Она, вероятно, решила, что должна спасти его, взяв на себя всю вину. И сделает это. Наступил момент истины, требующий чьей-то жертвы, Аннора благородно взяла это на себя, бросившись в омут и совершенно не думая о последствиях, желая донести правду. Николас не мог этого позволить. Конечно, он ничего не имел против правды, однако сознавал – это очень мощное оружие, которое следует использовать расчетливо и с великой осторожностью. Он бросил едва заметный взгляд в сторону Вестмора, единственного союзника, понимавшего его без слов. Вестмор неслышно скользнул в толпу, пробираясь к Анноре, чтобы увести прочь. Ей это не понравится, но Николас верил: Вестмору удастся подобрать убедительные доводы. Больше Ник ее не увидит. Вряд ли ему представится возможность с ней попрощаться, и уж точно не так, как планировал.
Уверенный, что Аннора в безопасности, Николас расправил плечи. Если ему не удалось нейтрализовать конфликтную ситуацию, он вполне может сместить акценты.
– Мисс Прайс-Эллис не платила мне за присутствие на этом приеме. Я сопроводил ее сюда исключительно по собственному желанию. – И это правда, как ни крути. Он действительно решил отправиться с ней на загородный прием после получения письма от Ченнинга. Более того, она еще не успела ему заплатить, а он не собирался брать деньги в будущем. Если она перешлет чек в агентство, он заставит Ченнинга вернуть его обратно.
Тиммерман немного расслабился, поскольку честное имя племянницы было очищено от любых подозрений. Толпа начала постепенно рассасываться. Конечно, хорошо, что большинство гостей пришли к выводу, будто Реддинг напустил туману с письмом из Лондона и обвинениями, однако Николас понимал – дело еще не окончено. И чем скорее Реддинг расстанется с последним козырем, тем лучше.
– Она знает, кто вы?
Последнее обвинение прозвучало не от Реддинга, а от Тиммермана. Проклятый вопрос и самый опасный. Ложь стала бы весьма хлипкой защитой Анноре. Николас не хотел, чтобы даже тень отвратительного скандала пала на Хартшейвен. Достаточно всего лишь небольшого путешествия в имение Анноры, чтобы узнать правду о том, что он пробыл в доме больше недели и вовсе не библиотекарь. Они даже ни разу не взглянули на книги.
– Ей неизвестно, кто я, сэр. – Николас спокойно встретил пытливый взгляд почтенного джентльмена. – Мы встретились благодаря переписке, я относился к мисс Прайс-Эллис с должным уважением, однако мое прошлое не было предметом разговоров между нами. Вы не можете ее в этом обвинять. Никто не может. – Последние слова были обращены к аудитории. – Если угодно кого-то винить, вините Реддинга за то, что, презрев всякие приличия, он выступил здесь с публичным разоблачением, вместо того чтобы обратиться ко мне в частном порядке. Можете даже обвинять меня в том, что я взял на себя смелость явиться сюда с целью ухаживать за мисс Прайс-Эллис, позабыв свое настоящее положение. Пусть так, но запомните: она невинна.
Она прекрасная, веселая и одинокая, потому что такие люди, как вы, каждый из вас, собравшихся в этой комнате, навязали ей свои узколобые представления о том, что состоятельная леди может или должна делать со своей жизнью и с кем ей следует ее провести. Неудивительно, что она обратилась к такому, как я.
Николас уехал, а с ним и большинство гостей. Аннора сидела в кабинете с Вестмором, бесцельно глядя, как отсчитывают время наступавшего утра напольные часы. Бал окончился вскоре после того, как утих скандал, который она так и не застала, более того, до нее даже не дошли рассказы из первых уст о происшествии века, грозящем вскоре стать настоящей легендой в этой части Суссекса. Вестмор увел ее из бального зала, а часом позже явился дядя, чтобы проинформировать об отъезде Николаса, после чего вместе с дражайшей супругой вернулся к обычной рутине проводов уважаемых гостей, словно ничего и не произошло.
Гости расходились по комнатам, дом постепенно погружался в тишину. Вскоре уже должны проснуться слуги, чтобы чистить и убирать особняк после празднества.
– Не хотите подняться наверх? – спросил Вестмор. – Вы, должно быть, устали.
Аннора покачала головой. Она не устала, просто потеряла чувствительность, одеревенела. Проводив гостей, явились тетя и дядя. Оба уселись за письменным столом, безмолвно оповещая о начале долгой беседы. Возможно, лучше покончить с этим раз и навсегда.
– Аннора, мистер Д'Арси поступил с тобой бесчестно, и нам очень жаль, – начал дядя. – Он не открыл тебе, кем является на самом деле. Его лондонский образ жизни, мягко говоря, весьма сомнителен. – Он поежился на стуле, совершенно очевидно ощущая смущение от подобного обсуждения. – Он оказался не достоин твоего общества, да и общества любой леди благородного происхождении. Я не буду обременять тебя деталями. – Он бросил умоляющий взгляд на супругу. «Твоя очередь».
К чести тетушки, она выглядела действительно обеспокоенной событиями прошедшего вечера. Ее лицо побледнело, впервые Аннора заметила на нем отпечаток прожитых лет.