– Ага... я... наверное...

Они, спотыкаясь, добрались до лошадей. Даг провел рукой по спинам коней, что-то беззвучно напевая себе под нос, отвязал одну и отпустил, сняв с нее веревку. Лошадь потрусила прочь, явно обрадованная возможности покинуть безжизненное ущелье. Вторая была стройной гнедой кобылой с белыми чулками и звездочкой во лбу. Даг привязал к ее узде веревку, чтобы сделать поводья, и подвел к лежащему на земле бревну. Он все время пытался что-то делать левой рукой, морщился и только тогда вспоминал, что лишился протеза, и это заставляло сердце Фаун странно сжиматься.

– Ты сможешь сесть сама, или тебя подсадить?

Фаун стояла, бледная и дрожащая.

– Даг... – прошептала она испуганно.

Он резко обернулся и с вниманием склонился к ней.

– Что?

– У меня кровотечение.

Он снова подошел к девушке.

– Где? Они поранили тебя? Я не заметил...

Фаун сглотнула и подумала, что, не будь ее лицо зеленым там, где его не покрывали синяки, оно стало бы пунцовым. Еще тише она выдохнула:

– Между... между ног.

Ликование, то и дело появлявшееся на лице Дага с тех пор, как был убит Злой, исчезло, словно стертое тряпкой.

– Ох... – И ему, что самое поразительное, не потребовалось, слава богу, никаких объяснений... у Фаун уже не оставалось ничего – ни слов, ни храбрости, ни идей.

Даг сделал глубокий вдох.

– Нам все равно нужно уйти отсюда. Эта земля смертоносна. Я должен отвезти тебя куда-нибудь. Мы просто будем двигаться быстрее, вот и все. Тебе придется мне помочь... мы будем помогать друг другу.

После двух довольно неуклюжих попыток им обоим удалось наконец взгромоздиться на гнедую кобылу, которая, к счастью, оказалась кроткой и покладистой. Фаун сидела, свесив ноги на одну сторону, положив голову на плечо Дагу и обвив рукой его шею, так что Даг правой рукой мог править лошадью. Он щелкнул языком и послал лошадь рысью к выходу из ущелья.

– Держись за меня, – прошептал он в волосы Фаун, – не отпускай, слышишь?

Мир вокруг кружился, но ее ухо слышало ровное биение сердца Дага, и Фаун печально кивнула.

5

К тому времени, когда они добрались до разграбленной фермы, и юбка Фаун, и штаны Дага пропитались ярко-красной кровью.

– Ох, – смиренно прошептала Фаун, когда Даг помог ей слезть с лошади, – прости...

Даг спокойно, как он надеялся, поднял бровь.

– Что? Да ну, это всего лишь кровь, Искорка. Мне в жизни пришлось иметь дело с большими ее количествами, чем найдется во всем твоем теле. – Проклятие, именно в теле девчонки этот красный потоп и должен бы оставаться. «Не сметь паниковать!» Дагу хотелось взять Фаун на руки и внести в дом, но он сомневался в том, что у него хватит сил. Ему нужно продолжать двигаться, иначе его собственное избитое тело задеревенеет... так что он правой рукой обхватил Фаун за плечи и, предоставив лошадь собственной судьбе, помог девушке подняться на крыльцо.

– Почему так случилось? – проговорила Фаун так тихо и жалобно, что Даг усомнился: говорит она это ему или самой себе.

Даг заколебался. Да, она совсем молоденькая, но ведь...

– Разве ты не знаешь?

Фаун подняла на него глаза. Синяк на левой половине ее лица приобрел лиловый оттенок, царапины подсохли.

– Знаю, – прошептала Фаун. Говорить твердо она заставляла себя только усилием воли. – Но ты знаешь так много... Я надеялась, что у тебя может найтись другой ответ. Глупо с моей стороны.

– Это с тобой сделал Злой... попытался сделать. – Мужество изменило Дагу, и он отвел взгляд. – Он украл жизненную силу твоей малышки. Он использовал бы ее для своего следующего превращения, но мы успели его убить. «А я не успел помешать... Проклятие, всего пять минут! Если бы я появился на пять минут раньше!» Да, только если бы однажды он появился раньше всего на пять секунд, у него бы была цела левая рука, а еще если бы он быстрее скакал по той дороге и был не таким усталым... Хватит! Если бы он добрался до логова намного раньше, он мог совсем не увидеть Фаун.

И что случилось с его разделяющим ножом в той ужасной неразберихе? Он ведь был пуст, а теперь – Даг мог бы в этом поклясться – он оказался заряжен, а такого не должно было произойти. «Эх, старый дозорный, разбирайся со своими бедами по одной, иначе собьешься с пути». Нож мог подождать. Фаун не могла.

– Тогда... тогда слишком поздно... чтобы спасти... что-нибудь.

– Никогда не бывает слишком поздно спасти что-нибудь, – строго сказал Даг. – Просто это может оказаться не то, чего ты хотела. – Обычно именно такие слова самому Дагу после нанесенного ему увечья требовалось слышать постоянно, только какое отношение они имели к теперешней беде Фаун? Даг попробовал еще раз, понимая, что ни его собственное, ни ее сердце не выдержит неопределенности. – Ее мы потеряли, тебя – нет. Твоя главная забота теперь – выжить сегодня ночью и набраться сил. А дальше посмотрим.

Сумерки сгустились, и в кухне царил унылый полумрак, но все же Даг разглядел, что беспорядок там был не такой, как раньше.

– Сюда, – сказала Фаун. – Не ходи по пролитому варенью.

– Ага, вижу.

– Тут есть несколько огарков свечей – на очаге и еще где-то. Нет, нет, там я лечь не могу – я запачкаю перины.

– Мне они кажутся самым подходящим местом – лежат ровно, Искорка. В чем я уверен, так это в том, что тебе необходимо лечь. – Дыхание Фаун было слишком быстрым и поверхностным, кожа слишком липкой, а аура обрела нехороший серый оттенок, что, как знал Даг по собственному печальному опыту, говорило о серьезных повреждениях.

– Ну ладно. Только найди что-нибудь... чтобы положить сверху.

Сейчас явно был неподходящий момент, чтобы спорить с женскими чудачествами.

– Хорошо.

Даг раздул еще не погасшие угли, подбросил щепок и зажег два огарка; один он оставил рядом с Фаун, а со вторым торопливо отправился на поиски. Ему смутно помнилось, что в ящиках шкафов на втором этаже еще оставались какие-то вещи. Дозорному полагалось быть изобретательным. Что больше всего нужно Фаун? Выкидыш – достаточно естественное явление, даже если его причина в этом случае совершенно неестественна; Даг был более или менее уверен, что женщины обычно переносят их достаточно легко. Лучше бы было, конечно, если бы они больше рассказывали или если бы Даг слушал более внимательно. Фаун нужно лежать – это он помнил. Устроить ее поудобнее? Звучит как жестокая шутка... Спокойнее! Наверняка ей будет приятнее оказаться чистой... по крайней мере сам Даг, поправляясь после тяжелой раны, бывал благодарен, когда его мыли.

«Что ж, раз не можешь устранить главную проблему, займись чем-нибудь другим. И кому из вас это поможет больше?»