Архикардинал навещал меня, как только представлялась возможность. Мы беседовали с заката до рассвета. Он был очаровательным собеседником. Я изо всех сил поддерживал его интерес к моей персоне. В конце концов удалось уговорить его установить знак в форме садового украшения. Я сказал, будто неземной ветер уничтожил мою колесницу и разметал ее обломки. Мои друзья с Марса тем не менее будут меня искать. Если кто-то из них, оказавшись здесь, увидит знак, то непременно приземлится. Албин замыслил захватить марсианина и его транспорт. Я не могу его осуждать. Он не намеревался причинять вред инопланетянину, если тот будет сотрудничать с ним. Марсианские знания, а возможно, и альянс с марсианами сулили многое. Западная Европа находилась в затруднительном положении.
Денисон замолк. Голос его задрожал.
– Не переутомляйся, – сказал Эверард. – Мы можем завтра поговорить.
Денисон улыбнулся:
– Это было бы просто жестоко с моей стороны. Ты чересчур любопытен. Ванда тоже. Я до сегодняшнего дня особенно не рассказывал о своих приключениях. Твои новости оживили меня. Налей мне воды.
Ванда пошла за стаканом.
– Как я понял, она правильно прочитала твое послание, – сказал Эверард. – Замысел состоял в том, чтобы заявить о присутствии сотрудника Патруля, но предупредить других путешественников во времени о том, что действовать надо чрезвычайно осторожно и не рисковать ради тебя.
Денисон кивнул:
– Что же, мы оба можем радоваться, что она все-таки рискнула. Ванда не только вырвала тебя из неволи, но и отменила дополнительные пять лет плена. Не сомневаюсь, эти пять лет тебе дорого бы обошлись.
Ванда вернулась с водой и протянула стакан Денисону. Тот принял стакан, задержав ее руку в своих.
– Быстро поправляетесь! – рассмеялась она.
Он усмехнулся и выпил воду.
– Ванда упоминала, что ты серьезно изучал историю того мира, – произнес Эверард. – На твоем месте ничего другого и не оставалось. Хотя бы ради того, чтобы отыскать, где и когда произошел сбой. Нашел?
Денисон, откинувшись на подушки, покачал головой:
– Не совсем. Средневековая эра – не моя специализация. Знаю что-то, как следует знать обыкновенному образованному человеку, но не более того. Я только смог установить, что когда-то в позднем Средневековье католическая церковь решительно одержала верх в соперничестве с королями и государством. Вчера мне кое-что объяснили про Рожера Сицилийского, и я припомнил, что в нескольких книгах он упомянут как исключительный злодей. Может, ты восполнишь пробелы в моих знаниях, рассказав о начальной стадии развития того мира.
– Попробую. А ты пока отдохни, – сказал Эверард, поймав взгляд Ванды. – В том мире, который мы аннулировали, Рожер и его старший сын, самый умный среди детей короля, пали в битве при Риньяно в тысяча сто тридцать седьмом году. Принц, унаследовавший власть, не смог управлять страной. Враг Рожера и союзник папы Иннокентия – Райнальф – отобрал у Сицилии все ее владения на материке. Вскоре сицилийцы лишились и своих африканских завоеваний. Тем временем умер Анаклет, и Иннокентий утвердился на престоле. Со смертью Райнальфа папа приобрел реальную власть в Южной Италии, равно как и в центральных районах страны. Могущество церкви обусловило выбор череды агрессивных пап. Они безраздельно завладели всей Италией и, между делом, Сицилией. Какое-то время история развивалась бурно. Фридрих Барбаросса восстановил порядок в Священной Римской империи, но не сумел уладить ссоры с курией. Тем не менее отсутствие раскола церкви и укрепление папских государств, неуклонно наращивающих силу, держало под контролем императорские амбиции в южном направлении. Они обратились на Запад.
А той порой, как и в нашем мире, Четвертый крестовый поход утратил изначальную цель. Крестоносцы взяли и разграбили Константинополь, затем усадили на трон главу Латинской империи. Православная церковь насильно была объединена с католической.
Дальний Восток испытывал незначительное влияние Европы, а обе Америки и тихоокеанские просторы вообще не знали его. Не представляю, что произошло потом. Мы провели расследование примерно до тысяча двести пятидесятого года, и то весьма поверхностно. Слишком много предстояло сделать, а людей было мало.
– И оба вы жаждете узнать конец моей истории, – сказал Денисон значительно бодрее, чем прежде. – Хорошо. Сделаю специально для вас краткий обзор. Не более. Может быть, я когда-нибудь напишу об этом книгу. Или две.
– Это просто необходимо, – рассудительно ответила Ванда. – Это наверняка поможет нам познать себя в нашем мире.
«Она очень серьезна и к тому же чертовски умна, – подумал Эверард. – И ведь так молода. Но разве я сам уже старик?»
Денисон прочистил горло.
– Что ж, поехали дальше. Барбаросса не завоевал Францию, но доставил ей достаточно неприятностей, чтобы процесс объединения христиан приостановился, а в связи с войнами между Плантагенетами и Капетингами, которые примерно соответствуют нашей Столетней войне, англичане взяли верх, и в результате образовалось англо-французское государство. В его тени Испания и Португалия никогда не обрели весомой роли. Несколько раньше из-за гражданских войн распалась Священная Римская империя.
Эверард кивнул.
– Этого я и ждал, – сказал он. – Фридрих Второй не появился на свет.
– Гм?
– Внук Барбароссы. Значительная личность. Объединил пришедшую в упадок империю и задал хорошую трепку папам. Но его мать, родившаяся после смерти своего отца, была дочерью Рожера Второго, который в нашей истории скончался в тысяча сто пятьдесят четвертом году.
– Ага… Это уже что-то проясняет. В том мире пропапская группировка Уэлфа заняла ведущее положение, поэтому Германия фактически превратилась в набор папских княжеств. Тем временем монголы вторглись вглубь Европы – полагаю, значительно дальше, чем в нашем мире, поскольку междоусобные войны в Германии довели страну до такого состояния, что она не смогла послать помощь против завоевателей. Когда они отступили, Восточная Европа лежала в руинах, и новыми землями в конце концов завладели германские колонисты. Итальянцы контролировали Балканы. Французский хвост вилял английской собакой до тех пор, пока у Англии ничего своего не осталось – кроме забавного произношения.
Денисон вздохнул.
– Опустим подробности. При всемогуществе, которое приобрела католическая церковь, она могла подавлять любое инакомыслие. Ренессанс не наступил, не было ни Реформации, ни научной революции. Светские государства по мере распада все больше подпадали под власть церкви. Началось это с той поры, когда итальянские города-государства стали выбирать священников своими правителями. То был период религиозных войн, скорее раскольнических, а вовсе не по поводу догматов веры. Рим удерживал верховенство. В конце концов папа возвысился над всеми королями в Европе. Своего рода христианский халифат.
По нашим стандартам, они были отсталыми в технологии, но при этом в восемнадцатом веке достигли Америки. Хотя внедрялись там крайне медленно. Страны Старого Света в силу своего общественного устройства просто не поддерживали исследователей и авантюристов, а колонистов держали в узде. В девятнадцатом веке система начала разваливаться, что привело к мятежам, войнам, депрессии и всеобщему обнищанию. Ко времени моего прибытия мексиканцы и перуанцы отчаянно сопротивлялись завоеванию, хотя их лидеры были наполовину белыми и наполовину христианами. Продолжалось внедрение мусульманских захватчиков. Как видите, ислам переживал возрождение энергии и предприимчивости. То же с Россией. После избавления от монголов цари смотрели чаще на Запад, чем на Восток, поскольку ослабленная Европа казалась им лакомым куском.