На полу вихрь вытесал выступающие гребни, так что передвигаться было тяжело. Через пятнадцать шагов они наткнулись на пласт кварцита или какого-то другого подобного минерала, который сопротивлялся выветриванию. Путники обошли скалу и под её защитой обрели убежище от безжалостного напора Вихря — первое за последние семьдесят часов.
Геборик обмяк на руках у спутников. Они уложили старика в доходящий до щиколоток слой песка у основания пласта.
— Я хочу поглядеть, что там впереди, — прокричал Кальп Фелисин, чтобы перекрыть вой ветра.
Она кивнула и опустилась на колени.
Ещё через тридцать шагов маг оказался в просторной пещере. Вокруг высились залежи кварцита, в которых отражалось слабое сияние, идущее с пятнадцатифутового потолка, будто выложенного битым стеклом. Кварцит здесь вздымался вертикальными жилами, сияющими колоннами, которые будто обрамляли естественную галерею — картина была поразительно прекрасной, несмотря даже на визг переполненного песком ветра. Кальп шагнул вперёд. Пронзительный вой ослаб в бесконечной пещере.
Ближе к центру высилась груда камней — слишком аккуратная, чтобы быть последствием естественного обвала. Блестящий материал, такой же, как на потолке, покрывал камни в некоторых местах: быстрый осмотр показал, что блестела у всех грубо прямоугольных камней только одна грань. Кальп присел и провёл ладонью по такой грани, а затем наклонился ещё ниже. Худов дух, это же и правда стекло! Разноцветное, разбитое и спрессованное…
Он поднял глаза. В потолке зияла большая дыра, её края светились странным, холодным светом. Кальп заколебался, но затем всё же открыл свой Путь. И ахнул. Ничего. Ох, Королева грёз, никакой магии — это всё земное.
Низко согнувшись и ступая против ветра, маг вернулся обратно к остальным. Оба спали или потеряли сознание. Кальп осмотрел их, похолодев от безучастной неподвижности их измождённых обезвоживанием лиц.
Наверное, милосерднее их не будить.
Словно почувствовав его присутствие, Фелисин открыла глаза. В них вспыхнуло внезапное понимание.
— Так легко не отделаешься, — проговорила она.
— Этот холм — погребённый город, а мы — прямо под ним.
— И что?
— Ветер пробился в один из залов, по крайней мере, очистил его от песка.
— Нам под гробницу.
— Возможно.
— Ладно, пошли.
— Одна проблема. — Кальп не двинулся с места. — Вход примерно в пятнадцати футах над нашими головами. Там есть кварцитовая колонна, но забраться наверх по ней будет нелегко, особенно в нашем состоянии.
— Так покрути Путём.
— Что?
— Открой туда проход.
Маг уставился на Фелисин.
— Это не так просто.
— Умирать просто.
Он заморгал.
— Давай пока поставим старика на ноги.
Опухшие веки Геборика были плотно сомкнуты, из-под них сочились полные мелкого песка слёзы. В себя он приходил медленно и явно не сразу понял, где очутился. Широкий рот бывшего жреца растянулся в жутковатой ухмылке.
— Они здесь попробовали, так ведь? — спросил он, оглядываясь по сторонам, пока спутники помогали ему идти вперёд. — Попробовали и поплатились за это, о да, память воды, столько загубленных жизней…
Все трое добрались до зала с обвалившимся потолком. Фелисин положила руку на ближайшую к дыре кварцитовую колонну.
— Придётся лезть так, как досии лазают на кокосовые пальмы.
— И как они это делают? — спросил Кальп.
— Нехотя, — проворчал Геборик, склонив голову набок, будто прислушивался к какому-то голосу.
Фелисин покосилась на мага.
— Мне понадобится твой ремень.
С кряхтением Кальп начал снимать кожаный пояс.
— Странное ты выбрала время, чтобы посмотреть на меня без штанов, девочка.
— Нам всем не помешает посмеяться, — парировала она.
Маг передал Фелисин ремень и увидел, как она привязывает концы к лодыжкам. И поморщился от того, как сильно девушка затянула узлы.
— А теперь, пожалуйста, твой плащ.
— А с туникой твоей что не так?
— Никто тут не будет пялиться на мои сиськи — бесплатно, по крайней мере. К тому же ткань у плаща крепче.
— Потом пришло воздаяние, — проговорил Геборик. — Методичная, бесстрастная чистка.
Снимая исхлёстанный песком плащ, Кальп хмуро покосился на бывшего жреца.
— О чём ты, Геборик?
— Первая Империя — город над нами. Они явились и всё исправили. Бессмертные хранители. Такое фиаско! Даже с закрытыми глазами я вижу свои руки — они щупают слепо, о как слепо. Так пусто. — Он вдруг осел на землю, поражённый горем.
— Не обращай внимания, — сказала Фелисин, подходя, словно чтобы обнять зазубренную колонну. — Старый хрыч потерял своего бога и оттого свихнулся.
Кальп промолчал.
Фелисин обхватила руками колонну и перехватила концы туго скрученного плаща с другой стороны. Ремень на ногах обнял «ствол» с этой стороны.
— Ага-а, — протянул Кальп. — Понимаю. Хитрые досии.
Она забросила плащ так высоко, как только дотянулась, резко откинулась назад и подпрыгнула, раздвинув колени, так что ремень врезался в колонну. Маг увидел, как девушка дёрнулась от боли, когда кожа впилась в щиколотки.
— Странно, что у досиев ещё остались ступни, — сказал Кальп.
Задыхаясь, она процедила:
— Кажется, я какую-то мелкую деталь упустила.
В глубине души маг не верил, что она сделает это. До потолка ещё оставались две сажени — полный человеческий рост, — а по ногам у Фелисин уже струилась кровь. Она дрожала, используя быстро тающие резервы физических сил. Но не сдавалась. Крепкая, крепкая душа. Она превосходит нас всех, снова и снова. Эта мысль напомнила ему о Бодэне — изгнанник, должно быть, находится где-то там, среди безжалостной песчаной бури. Тоже крепкий, упрямый, жёсткий человек. Как ты там, Перст?
Фелисин наконец оказалась рядом с зазубренным краем дыры. И остановилась.
Ага, и что теперь?
— Кальп! — Её голос отозвался в пещере жутковатым эхом, которое быстро унёс ветер.
— Что?
— Сколько от тебя до моих ног?
— Где-то три сажени. А что?
— Прислони Геборика к основанию колонны. Заберись ему на плечи…
— Зачем, Худа ради?
— Тебе нужно дотянуться до моих щиколоток, затем вскарабкаешься по мне — я не могу её отпустить — не осталось ничего!
О боги, я не такой крепкий, как ты, девочка…