Позади нас раздался голос жреца:
— Нетипично, вы правы, господин Ош. Так бывает, когда у вампира в паре сильный дар к магии крови. Этот дар усиливает ритуал, распространяет клятву верности и на партнера, который не является вампиром. Так что поздравляю, госпожа Никеа, ваш муж будет так же хранить вам супружескую верность, как и вы ему. Уверен, это скрепит ваш брак, как ничто другое!
Последнюю фразу жрец произнес с большой долей ехидства, неожиданно весело поглядывая на нас. Подмигнул с хитрецой и. насвистывая, удалился в сторону виднеющихся чуть ниже храма жилых построек.
Сайлар изумленно посмотрел на меня, а я расхохоталась. Сквозь смех заявила:
— Вот уж теперь точно: ты вкладываешь свои деньги в меня, а значит, в себя. Без вариантов. Мы отныне неразлучны!
Муж хмуриться и предъявлять претензии не стал, хотя я внутренне и опасалась такой реакции. Об этой маленькой особенности, тоже рассказанной мамой, я не решилась сообщить ему до ритуала. Все-таки я — коварная анимишка и никакие хитрые приемы, полезные для получения личной выгоды, мне не чужды! Когда Сайлар перестанет меня идеализировать, то сможет это понять.
Посверлив меня задумчивым взглядом, Ош сгреб меня в охапку и зацеловал чуть ли не до смерти.
— Я все равно люблю тебя! — хрипло выдохнул он после поцелуев.
Ага, много времени, чтобы просчитать меня, ему не понадобилось!
— Я тебя еще сильнее!
Довольные собой и друг другом, мы верхом отправились домой. Впереди еще брачная ночь ждет!
Но стоило нам с бокалами вина разместиться в гостиной перед горящим камином, в дверь громко постучали. Такое ощущение, что ногами.
Сайлар нахмурился, встал и пошел к двери, я решительно последовала за ним.
Когда он распахнул двери, я испуганно ойкнула, а потом только широко раскрытыми глазами наблюдала за тем, как, не спрашивая разрешения, в прихожую ворвался мой отец. За ним чинно проследовала мама, как всегда, в длинном шикарном платье бордового цвета.
— С кем имею честь… — хмуро начал Сайлар.
Но отец оборвал его:
— Ни один севар чести не имеет! Никеа, собирайся, ты едешь домой. Погуляла, маленькая дрянь, и хватит с тебя!
— Ни один севар не продаст свою дочь за еду или долги, тем более чужие! Так что не вам говорить об отсутствии чести, господин Лавейский, — ледяным тоном заявил Сайлар, резко захлопывая при этом хвостом дверь.
Мама удивленно вскинула брови, рассматривая Оша. Я же тряслась от страха. Отец всегда меня пугал, а сейчас он был в бешенстве. В этот момент я мысленно ругала себя за то, что решилась, когда была у Рисы, побеседовать по неосети с мамой. И в общих чертах рассказать о себе. Они так быстро нашли меня здесь, а ведь я лишь город назвала и сообщила, с чем связана деятельность моего жениха… Ой, вот дура-то! Я хотела успокоить маму, а она… вновь предала.
Незажившая старая рана снова вскрылась и закровоточила. Я не вслушивалась в перепалку отца и Сайлара, а они уже говорили на повышенных тонах.
— Да я тебя в порошок сотру! Я аристократ в энном поколении, приближен ко двору! Да я… — кричал отец, брызгая слюной.
Сайлар, нависая всей своей внушительной массой над моим жилистым низкорослым отцом, глухо рычал:
— Клыки обломаете, папаша! Я и не таких опускал с небес на землю. Этот город — моя территория, и здесь я — король! Половина Дозора — мои друзья, а другая — приятели или должники. Куча торговцев и крупных банков — мои клиенты. Только шевельните пальцем, чтобы навредить мне или Никее, и я вас по миру пущу в одних кальсонах!..
Мужчины бы еще долго выясняли, кто круче, но мама оценивающим взглядом прошлась по моему свадебному красному платью и собранной на макушке гриве волос, прикрытой малиновым палантином, и громко заявила:
— Оттис, мы опоздали, дорогой!
Папа замолчал и, раздраженный тем, что его прервали, спросил:
— О чем ты?
Мама едва заметно мягко улыбнулась мне, а папе ответила:
— Они прошли брачный обряд. И, судя по ее наряду, в храме вампиров по нашим традициям. Так что Никеа больше не сможет служить твоим великим целям. И пополнить нашу казну выкупом тоже… И разводиться ей смысла уже нет.
— Да кто бы ей позволил? — прорычал Ош.
Он подошел ко мне и яростным собственническим жестом обхватил за талию, крепко прижимая к себе. А у меня от этого жеста на душе стало легко и тепло. И пусть моим мнением тут вообще никто не интересуется, сейчас не тот момент, чтобы обсуждать это с Сайларом.
Отец посмотрел на меня злым взглядом и прошипел:
— У тебя есть выбор. Либо ты отказываешься от этого хвостатого животного и возвращаешься домой, либо у тебя больше нет семьи. Ни отца, ни матери… В моем доме севаров никогда не будет!
Я в шоке уставилась на отца, при этом краем глаза отметив, как побледнела и удивленно посмотрела на него мама. Но промолчала, даже не взглянув на меня.
Рука Сайлара на моей талии напряглась и превратилась в камень. Я судорожно вздохнула, а потом пустым бесцветным голосом ответила:
— Значит, у меня больше нет отца. И мое родовое имя отныне Ош! — Я сняла фамильное кольцо и кинула родителю, но он успел его поймать. А я с угрозой добавила: — Моих детей никто не назовет хвостатыми животными, иначе я перегрызу за это глотку!
Отец постоял с минуту, изучая нас, потом молча развернулся и, открыв дверь, вышел.
Мама последовала за ним, но у дверей повернулась боком, так, чтобы отцу не было ее видно, улыбнулась и одобряюще подмигнула. Затем, быстро проверив и убедившись, что отец, не оглядываясь, идет к карете, шепнула:
— Поздравляю вас! Спишемся немного позднее… Когда он успокоится.
Грациозно выплыла на крыльцо и, не оборачиваясь, направилась к ожидающему ее мужу.
Сайлар закрыл дверь, подошел ко мне и крепко обнял, прижав к себе. Несмотря на то что мама не отказалась от меня, было больно. Уткнувшись в грудь мужа, я стояла и плакала. Когда слезы закончились, в груди возникла странная звенящая пустота.
Сайлар подхватил меня на руки и отнес в спальню. Мы долго лежали в обнимку, а потом мой муж начал медленно раздевать меня, целуя всюду. И шептал нежности и слова любви, заполняя пустоту своим теплом. Очень скоро тот самый огонь, что опалил нас в храме во время обряда, разлился внутри меня, но не обжигал, а все сильнее заставлял прижиматься к телу Сая. Умолять потушить его, соединиться как можно плотнее, сильнее. Почувствовав его в себе, испытала невыразимое облегчение, а затем наши тела начали двигаться в древнем танце любви, мы отдавались ему всем телом, вместе достигнув самого пика наслаждения и разрядки.
А потом лежали, крепко сжимая друг друга в объятиях, словно боясь потерять, и постепенно успокаивались.