Случилось это, кстати, не так уж давно, каких-то три или четыре месяца назад, но у записного ловеласа Зямы свое оригинальное ощущение времени, и я не раз уже слышала, как он жалуется, что Трошкина «маринует его целую вечность».
Эта выразительная кулинарная терминология расположила к страдальцу папулю, я же благородно держу сторону подруги, а наша мама сохраняет вооруженный нейтралитет. Мамуля еще не определилась, хочет ли она, чтобы Зяма женился и сделал ее тещей — персонажем анекдотическим и заведомо неприятным.
Скажу по секрету от бабушки: в ранних произведениях мамули, прославившейся своими романами ужасов, тещи — те еще монстры! Страшнее всяких зомби и вампиров.
Бабушка, кстати, вовсе не в курсе Зяминого скулежа, потому что он намного ниже ее порога чувствительности. Наша условно дряхлая старушка глуховата, и это спасает ее нервную систему от перегрузок. Мы, Кузнецовы, семейство беспокойное. Может, и не стоило бы тащить в наши ряды нежную Трошкину?
Я сочувственно и виновато посмотрела на всхлипывающую подружку, однако сочла своим долгом защитить непутевого братца:
— С чего ты взяла, что это Зямина баба?
— Я их виииии…
— Ты их видела? — Я хладнокровно перевела животный рев на человеческий язык.
Трошкина кивнула, забрызгав бумаги на столе слезами.
— В постели?
— Нет!
Алка вскинула голову. На измазанном растекшейся тушью лице отразился священный ужас. С таким выражением слушают новые рассказы Баси Кузнецовой пацаны — добровольцы из дворовой фан-группы мамули.
— Ага, не в постели, — я обнадежилась. — А где же?
— В магазииииии…
— В магазине? И что, они там покупали вино, продукты и презервативы для приватной вечеринки на двоих?
— Нет! — Трошкина рассердилась. — Это был ювелирный магазин!
— О… — растерялась я.
— Ты прекрасно знаешь Зяму, и я тоже его знаю, как облезлого! — горячо заговорила Алка.
— Как облупленного, — машинально поправила я, слегка поморщившись.
Мой брат, конечно, негодяй, но он нисколько не облезлый. Зяма настоящий красавец — это у нас фамильное.
— Мы Зяму знаем и понимаем, что довести отношения с ним до витрины с золотыми кольцами может далеко не каждая женщина! — продолжила Трошкина.
— Редкая птица долетит до середины Днепра, — согласилась я и присела на стульчик рядом с Алкой.
Черт побери, неужели Зямка решил жениться не на Трошкиной, а на какой-то совершенно посторонней бабе, о которой я ничего не знаю, кроме того, что она въедет в нашу семью на красном «Пежо»?!
— Так что ты о ней знаешь? — прочитала мои мысли подружка.
— Ничего, — неохотно призналась я. — Совсем ничего! Но это дело поправимое.
Я встала и забросила на плечо свою сумку, как вещмешок.
— Вставай, Трошкина! Бери шинель, пошли домой! Мы еще повоюем за твое счастье!
С Алкой мы познакомились в детской песочнице, и я ее я тоже знаю, как обле… Пардон, как облупленную.
Деморализованная Трошкина была бы мне плохим помощником в борьбе за построение новой ячейки общества с участием Зямы (но без участия посторонней бабы на красном «Пежо»).
Хорошим помощником деморализованная Трошкина была бы разве что уличному попрошайке: глядя на ее бледную зареванную мордашку, добрые люди стали бы щедрее на подаяния. Поэтому я заботливо отвела подружку к ней домой, усадила на кухне, приготовила чай и сунула в одну протянутую ручку Трошкиной дымящуюся чашку, а в другую — шоколадный батончик.
— Сиди здесь! — велела я и пошла энергично ворошить фамильное гнездо Кузнецовых.
Птенчик Зяма сидел на кухне, разинув клювик: терпеливо ждал ужина. Папуля в переднике маскировочного окраса разминал голеностоп у плиты, на которой злобно шипели и шкворчали неукротимые сковородки.
— Всем привет! — сказала, как выстрелила, я и сразу же развернулась к братцу. — А некоторым еще и вопрос: колись, братишка, что это за история с бабой на красном «Пежо» в ювелирном магазине?
Согласна, формулировка не грешила точностью. Но Зяма явно понял, о чем я, и заерзал на диванчике.
Назревающему признательному «расколу» помешала мама, явившаяся в кухню вслед за мной.
— Что случилось, кто-то въехал в магазин на машине? — по-своему поняла она.
— Машина с бабой за рулем страшнее танка! — шовинистически высказался экс-полковник папуля.
— Где танки?! — с ходу взволновалась бабуля, ворвавшаяся в кухню на маминых плечах.
Она сунулась к окну, никаких бронемашин во дворе не увидела и немного успокоилась, пробормотав по инерции:
— А я говорила, аукнется еще Крым.
— Кстати, про Кючук-Кайнарджийский мирный договор по Крыму! — встрепенулся папа, всегда готовый поделиться бесценными сведениями из оте-чественной военной истории. — Великий русский полководец и дипломат граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский…
— О, боже, — вздохнул Зяма.
— Молись, молись, тебе придется нелегко, — зловеще пообещала я. — Я вырву из тебя правду каленым железом!
— И правда, Боря, ты изрядно перегрел сковородки! — вмешалась бабуля, общительность которой растет прямо пропорционально глухоте.
— Мама, я знаю, что делаю! — сдерживаясь, ответил папуля. — Я все-таки специалист!
— По танкам, — напомнила мамуля. — А где тут они?
Ей было весело. У нашей мамы шикарное чувство юмора, она может найти смешное в любой ситуации. В ее ужастиках полно комических моментов, и многие читатели особенно любят их именно за это. Хотя, скажу я вам, очень странно выглядит человек, радостно хихикающий в раскрытую книжку с горой черепов на обложке!
— Мы продолжим разговор после ужина, — пообещала я Зяме, понимая, что в присутствии родственников учинить братцу толковый допрос с пристрастием не получится.
Папа подал блюдо под названием «Куи по-перуански», приготовленное им по собственному рецепту.
— В оригинале была морская свинка, — оживленно сообщил он, наблюдая за едоками, и свое-временно похлопал по спине поперхнувшуюся мамулю. — Ешь спокойно, Бася, в этой версии кролик. А остальные ингредиенты были достаточно просты: кукурузная мука, красная луковица, помидор, картофель, тмин, острый соус из перца чили, лимон, растительное масло, соль, перец, и я оставил их без изменений. Только морскую свинку заменил.
— Свинина? — не дослышала бабуля. — Я же не ем свинину!
— Это морская свинина, — хихикнула я.
— Морепродукты я ем, — с достоинством согласилась она.
— Очень вкусный куи, — похвалил Зяма, шустро обглодав ножку кролика, который вполне успешно выступил дублером морской свинки. — Или вкусная? Или вкусное? Что нам скажет филолог?