Сколько длилась скачка, Малой не помнил. Подгоняемые смертельным страхом, они долго неслись по ночному лесу в окружении острых, клацающих зубов. Уставшие от изнурительной погони волки все же продолжали преследование. Обычные звери давно бы отстали, но мутанты оказались гораздо выносливее, поэтому не желали терять лакомую добычу.
Раненая лошадь начала сдавать, а Малой, пока еще целый и невредимый, не знал, что делать дальше. И поэтому лихорадочно выискивал по пути развилку между ветвями деревьев, чтобы попытаться зацепиться за нее и остаться наверху. Но все случилось иначе. Лошадь нашла свою смерть около двух молодых дубков. Она споткнулась и с размаху врезалась в дерево. Малой секундой раньше вылетел из седла, кувыркнулся и улетел в листву орешника.
Тем не менее умирающее животное еще продолжало отбрыкиваться от почти выдохшихся хищников, и это позволило парню вскочить и, не обращая внимания на ссадины и ушибы, отбежать прочь. Два волка, оставив истерзанную лошадь, бросились за беглецом, но Малой уже ждал их. Арбалет щелкнул, и железная стрела сбила завизжавшего зверя. Другой же, окончательно изможденный погоней, видя гибель сородича и решительное лицо замахнувшегося ножом человека, развернулся и устало потрусил к погибшей лошади.
Воспользовавшись этим, паренек облегченно вздохнул и исчез в предутренней дымке леса. Некоторое время он, не разбирая дороги, ломился сквозь кусты, пока не запнулся и кубарем не полетел в траву. Восстанавливая дыхание и успокаивая бешено бьющееся сердце, долго лежал без движения около большого, крепкого боровичка. Гриб приятно пах прелой листвой и дождем. Кусты смородины и волчьей ягоды плотно окружали лежавшего, утренняя дымка скрывала его от посторонних глаз. Но Малой чувствовал себя неважно из-за смерти старика. Ломило все тело. Хотелось закопаться поглубже и никогда больше не вылезать наружу, ни под каким предлогом! Но что-то все-таки было не так… А когда щебетавшие в листве птички вдруг замолкли, сомнения мальчишки еще больше сгустились. Он был здесь явно не один!
«Неужели это тот волк? Он видел, почуял, куда я убежал. Идиот! Надо было запутать следы, а не чесать по прямой! Или уйти верхами, по деревьям», – размышлял Малой, медленно вставая на корточки.
Зашелестели от ветра трава и листья кустов, заскрипели корабельные сосны-великаны, пискнула лесная крыса. Малому вдруг пришли на ум стихи:
Земля, не гуди ты так подо мной.
Вода, не бурли так громко.
Листва, не шурши, а лучше прикрой,
Не дай на съедение волкам.
Идут они стаей голодной за мной,
На поиск податливой плоти…
Он прислушался, вытянулся в струну, обостряя все органы чувств. Пахло свежим сеном и навозом, прелой листвой, грибными спорами и… разлагающейся плотью… Дрожа и волнуясь, он поднял арбалет, натянул проволоку и зажал крючок. В это время из густого куста выползала уродливая когтистая лапа, покрытая слизью и паутиной, а затем показалась и голова. Не голова – морда! Физиономия ужасного, неизвестного существа с тремя прищуренными глазами, широким слюнявым, губастым ртом и вдавленным носом. Как только она полностью показалась, Малой положил стрелу на направляющую и спустил крючок. Снаряд со стальным оперением смачно и глубоко вошел в глаз урода.
Чудовище почему-то не закричало, а молча, медленно пропало в тех же зарослях. Только чуть шевельнулся куст.
Малой, выпучив от страха глаза, опрометью ринулся через поляну, перепрыгнул дерево и на бегу увидел торчащие из грязи черепа и кости. Чуть не оступился, взмахнув руками для равновесия, но разодрал об ветку штанину. Ноги сами несли его прочь из этого страшного места.
Выскочив на опушку леса, парень замер на мгновение и ошалело уставился вдаль. Взору открылась панорама горного хребта, тянущегося с запада на восток, с покрытыми снегом вершинами.
Везучему беглецу и тут улыбнулась удача. В этот раз ему спокойно и быстро удалось добраться до каменистого предгорья. Ближе к ночи он поднялся метров на двести вверх и оказался возле небольшой черной дыры между скал. Грот, по-видимому, уходил далеко вглубь, а перебраться по верху на ту сторону не представлялось возможным.
Малой попытался войти в темный, полукруглый коридор, даже заглянул в чернь бездны, но сотни мерцающих глаз испугали его, заставив повернуть назад. Торопясь, он вылетел из пещеры как пробка. Решил, что на сегодняшний день испытывать злодейку-судьбу вполне достаточно, поэтому ушел по склону чуть дальше и огляделся.
Старая, толстая, разлапистая сосна вполне отвечала его требованиям. Устроившись на ночевку в ее раскидистой кроне, Малой обвязался для страховки коротким куском веревки и, подрагивая от холода, засопел.
* * *
С утра другого пути, кроме уже знакомой пещеры, он так и не нашел. Поэтому на свой страх и риск решился снова сунуться внутрь. В любом случае, возвращаться обратно – это откровенно отправиться на убой, а идти вперед – кто знает… «Святой Корнелиус, не дай мне умереть в этом подземелье!» – приговаривал трясущимися губами Малой, крадущийся по черному, таинственному гроту с факелом в одной руке и арбалетом в другой.
Полчаса назад он соорудил из хвойных зеленых веток и травы неплохую дымовую завесу: поджег получившееся ассорти и закинул его в пещеру. Затем дождался, когда все жители грота поспешно ретируются, накрутил на палку ткань из отрезанной штанины, пропитал свежей сосновой смолой и отправился внутрь.
Хотя все членистоногие, змеи, крысы и насекомые убежали, Малому все равно было страшно. Он кинул камень в меховой сгусток, в трех метрах от себя, и тотчас мимо него промчались десятки крыс, пауков и змей, а факел осветил труп человека. Вернее, месиво из плоти и лохмотьев одежды, совсем недавно еще бывшее живым человеком. Две крысы упорно дрались, хватая маленький, скользкий, круглый комочек. Малой отпрянул к стене грота, но, наткнувшись на шевеление за спиной, отскочил и вскрикнул. Сзади вспорхнули несколько черных летучих мышей. Змея, шипя, тяжелым куском шланга упала с каменной полки к ногам паренька. Он шарахнулся в сторону, но аспид, и без этого опьяненный удушливым дымом, сам поспешил уползти прочь.
Туннель, по-видимому, уходил далеко вперед. Иногда он становился квадратным, затем треугольным, сужался до очень малых размеров и опять расширялся, образуя прохладные тихие залы. Один раз Малой даже полз по песку, проход сузился до полуметра, а ему пришлось расширять проход, копая ножом. Уже два или три часа он возился с этим ходом, жалея о том, что вообще пошел подземельем. Но наконец, расцарапав и отломив большой слой породы, он пролез вперед и очутился в огромном, темном гроте. Многочисленные сталактиты и сталагмиты, капающая и булькающая вода, журчание ключа, абсолютное безветрие. Мальчишка чуть не поскользнулся, ступив ногой в ледяную воду, и сразу затрясся от холода. Изо рта шел пар. На стенах поблескивали кристаллики льда. Он отрезал вторую штанину, заткнул ее за пояс и двинул дальше. Факел погас, хотя паренек не раз уже тушил его, экономя материал. Теперь Малой, трясясь от холода, на ощупь пробирался вперед, перебирая руками по гладкой поверхности стены. Где-то рядом в воду обвалился кусок породы или льда, заставив путника вздрогнуть. Через несколько минут вдруг потянуло свежестью, и без того замерзшие ноги тронуло ледяное дыхание. А это означало только одно… Обрадованный Малой прошел еще метров тридцать, встречный поток воздуха заметно потеплел. Дуло из большого темного проема. «Туда! Там выход!». – Мальчишка устремился в темень пещеры.