– Господин Нагибин! – доложил охранник и подался в сторону, пропуская гостей.
Господин Нагибин (плюс три бодигарда) вошел в кабинет. Его ждали двое. Оба – старые знакомые. Буцик Владлен Сергеевич, он же Короед, до недавнего времени правая рука самого Гришавина. Второй – помельче рангом, но телом существенно покрупнее. Абрек. Третьего не было. Господин Нагибин оглядел кабинет, обставленный антикварной английской мебелью, задержал взгляд на картине – Монэ, несомненно, подлинник. Господин Нагибин в последнее время стал завзятым коллекционером – превосходное вложение денег. Над картиной – глазок телекамеры, в данный момент прикрытый черным колпачком.
– Присаживайтесь,– предложил Абрек.– Хозяин подойдет через несколько минут.
Нагибин опустился в кресло, сделал знак телохранителю, тот извлек детектор.
– Защищено,– сказал Короед.– Мы ж не придурки!
Короед заметно нервничал, и это Нагибину нравилось. С собой он взял только троих, но за особняком следили, и, если что, мигом высадили бы десант.
– Сначала долги,– пробасил Абрек и положил на стол маленький кейс.
Кейс взял телохранитель, открыл и подал хозяину. Внутри несколько пачек – рубли и зелень. Губы Нагибина брезгливо искривились: сумма ничтожная…
– Гоблин,– объяснил Абрек.– Он был вам должен. Нам чужого не надо.
– Да? – язвительно произнес Нагибин и, демонстративно обращаясь к Короеду: – Я слыхал, его пристрелили мальчики Полковника? Так?
– Нет!
– Мальчики Полковника отправились следом за Полковником,– ровным голосом сообщил Абрек.– Но оформить все таким образом оказалось очень удобно. Гоблина убил Спортсмен.
Глаза Нагибина сузились.
– Не надо мне туфту гнать! – процедил он.– Я тебе не фраер!
– Знаю,– с полным спокойствием ответил Абрек.– На, гляди!
И толкнул по столу конверт. В нем на цветных, хоть и не очень качественных фотографиях, скопированных с видеозаписи, был последовательно изображен Андрей Александрович Ласковин, вгоняющий тройной кинжал в грудь человека, Нагибину не известного. Место, где происходило убийство, узнать нетрудно. Зато никого из присутствующих, кроме убийцы и жертвы, опознать было нельзя.
Нагибин внимательно изучил фотографии, уложил в конверт и толкнул обратно.
– А кто докажет, что это Гоблин?
– Да ты что!..– заорал Короед.
Абрек легонько шлепнул ладонью по столу, Короед осекся, а Нагибин наконец осознал, чья тут масть.
– Жмура ментовня прибрала,– пояснил Абрек.– И, верняк, на рояле сыграть заставила. Ты ж не зря псов прикармливаешь – проверь, те ли пальчики? И покойничка проверь. Но имей в виду: где наше – там наше. Беспредела больше не будет. Гришу списали, потому как порядок не держал. Так нельзя.
– А теперь порядок будет? – усомнился Нагибин.
– Будет,– отрезал Абрек.– Это те, бля, не фуфляный партократ!
Засмеялся даже Нагибин. Рассосалось. Крови ему тоже не хотелось. Разборки – убытки. Это понимал не только покойник Гришавин.
– Прибери,– велел Нагибин телохранителю, кивнув на маленький кейс.
Бесшумно отворилась дверь. Абрек встал.
– Ну,– произнес он,– думаю, все друг друга знают.
– Да,– сказал Ласковин.– Здорово, Вожжа! Здорово, Сидор!
Огромный бодигард поспешно перехватил кейс в левую руку, а правой стиснул протянутую ладонь.
– Здорово, Спортсмен! – пробасил он, явно польщенный. Не забыл, значит, хозяин, как встречались год назад в кабинете Корвета.
– Добрый день, господин Нагибин!
– Рад познакомиться, господин… Ласковин!
Кто-то немало потрудился, обучая Нагибина хорошим манерам. И преуспел.
Ласковин опустился в кресло.
– Вы продолжайте,– вежливо произнес он.– Или я помешал?
– Наоборот,– столь же вежливо ответил Нагибин.– Мы уже практически договорились. Осталось только получить ваше одобрение, господин Ласковин. Готовы ли вы поручиться, так сказать, за сохранение статус кво? – последние слова были выговорены с явным удовольствием.
– Я? – Андрей поднял бровь.
Теперь удивился Нагибин, вопросительно посмотрел на Абрека, но прочесть что-то на Абрековой физиономии не смог бы и сам Зигмунд Фрейд.
– Насколько я понял,– осторожно сказал Нагибин.– Теперь за порядок здесь отвечаете вы, Андрей Александрович?
Ласковин бросил взгляд на Абрека: тот сидел с каменным лицом. Тогда Андрей перевел взгляд на Нагибина, слегка усмехнулся и покачал головой.
– Нет,– сказал Андрей.– Не я. Он.
Ласковин остановил «ауди» у высоких ворот. Поглядел из окна, как отражается солнце от новенькой крыши часовни. Когда он ступил на подтаявший снег, дверь остановившегося позади «ауди» микроавтобуса приоткрылась. Но никто не вышел. Таковы были указания.
Ласковин неторопливо двинулся к дому. Подбежала овчарка, лизнула в щеку, запрыгала вокруг, предлагая поиграть. Андрей потрепал собаку по голове и отпихнул:
– Фу, Брейк, некогда мне.
Дверь, охранник.
– Приветствую вас, Андрей Александрович!
– Добрый день, Олег.
Смушко и отца Александра он застал в гостиной.
– Андрюша! – обрадовался Степаныч.– Ну молодчина, что заглянул!
Отец Александр приветствовал более сдержанно, но достаточно тепло.
– Просто так или по делу? – спросил Смушко.
– Пожалуй, по делу,– ответил Ласковин.
– Батюшка, а не грех нам кагорчику? Говори свое дело, Андрюша. Чем можем – поможем.
– Да,– сказал Андрей.– Хотелось бы. Отец Александр, батюшка, я хотел бы исповедаться.
Конец третьей книги