Book.

Иногда я думаю о том, что в жизни принцессы есть и приятные моменты – например, когда наблюдаешь, как другие исполняют твои приказания, даже если считают их глупыми.

Но вернемся к правителю. Моя мама дала ему понять, что у него нет выбора. Или строгий монастырь, или суд с тюрьмой и со всеми неприятными последствиями для Изабеллы.

Он разозлился – ведь за долгие годы привык только командовать – и согласился в точности исполнить все требования.

Можешь себе вообразить, каким потрясением для Изабеллы было то, что она узнала – моя мать пожелала самолично обо всем ей рассказать. Бедняжка! Одним махом узнать, что ее мать на самом деле тетя, а ее дядя, наоборот, – отец. И это еще не самое ужасное – только что обретенный отец назавтра должен был покинуть дворец и сделаться монахом. Она узнала, что ее настоящее имя – Глинда (но мы решили, что будем продолжать называть ее Изабеллой, так же как и меня – Лукрецией) и что все это время она незаконно пользовалась титулом и властью принцессы.

А настоящей принцессой была я, «маленькая вшивая оборванка» – как назвала меня эрцгерцогиня Теодора – способная сделать двойное сальто-мортале через огненный круг, демонстрируя всем свои ноги, но не реверанс перед епископом или посланником.

Надо сказать, Изабелла отреагировала прекрасно. Да ты знаешь, что я с самого начала считала ее доброй и умной девочкой. И моя мама повела себя как надо. Она ей сказала:

– Для меня ты всегда останешься дочкой. И прошу тебя, продолжай считать меня своей матерью. А то, что я теперь люблю Лукрецию, вовсе не означает, что тебя люблю меньше.

И обняла ее.

– Что касается твоего отца, – добавила она, – то можешь навещать его в монастыре всякий раз, как тебе захочется. Если тебе, конечно, захочется.

Изабелла вздохнула с облегчением.

– Я так рада! – воскликнула она. – Теперь мне не нужно выходить замуж за какое-нибудь чучело только из-за того, что у него корона на голове. И не нужно ходить на казни и обедать с эрцгерцогиней Теодорой. Бедная Лукреция! Теперь тебе придется проделывать все неприятные вещи, которые входят в обязанности принцессы!

При этих словах королева растерянно взглянула на меня. Очевидно, она считала, что несмотря на наряд благовоспитанной девочки я слишком неприлично выгляжу для того, чтобы сопровождать Изабеллу.

– Давайте позовем горничных и велим приготовить горячую ванну. А также парикмахера – тебя надо причесать. Изабелла, пока портниха подберет подходящий для твоего нового ранга наряд, не могла бы ты одолжить Лукреции парочку своих платьев? Нужно будет только немножко ушить в талии и подшить подол.

Но я не была согласна с такой программой.

– Госпожа матушка, – сказала я ей как можно более уважительным тоном, – я очень счастлива, что нашла вас, и не собираюсь слагать с себя обязанности, которые лежат на мне ввиду моего происхождения. Но я ни капельки не хочу запираться в клетке придворного этикета. Мне всего лишь двенадцать лет, и пока не исполнится двадцать, этой страной будете управлять вы. Сейчас, думаю, мне будет полезно объехать страну инкогнито и узнать об истинных нуждах моих подданных, об их проблемах и пожеланиях. Считаю, что для королевы, издающей указы, следящей за справедливостью и управляющей государственным хозяйством, это гораздо важнее, чем уметь правильно пользоваться серебряными приборами или изящно наклонять голову. Кроме того, уверяю вас, в нужный момент мне понадобится не больше недели, чтобы научиться разводить ваши церемонии. Не забывайте – я актриса и схватываю на лету любую роль.

– Но ты наследница престола! – ужаснулась моя мать. – Твое присутствие на официальных приемах необходимо! Народ захочет посмотреть на тебя. Вся знать захочет выразить тебе свое почтение…

– Им хватит и вас, госпожа матушка, – ответила я. – Ну разве что… Изабелла ведь привыкла к церемониям. Наденете на нее светлый парик и расскажете всем, что это и есть новая принцесса.

Но Изабелла возразила:

– Я играла эту комедию целых двенадцать лет и даже заболела от скуки. Теперь мне все надоело. Я хочу посмотреть мир. Можно мне с тобой, Лукреция? Возьми меня в свою Труппу! Я наверняка быстро научусь развлекать людей.

– Да это же настоящее неподчинение! – в отчаянии воскликнула королева.

В конце концов она все же уступила. Я же говорю, это умная и щедрая женщина. А я, в свою очередь, согласилась в течение нескольких дней соблюдать приличия и маскироваться в одежду моей кузины, и правитель представил меня дворянам, министрам, придворным и всему населению Маломира. Изабелла всегда была при мне, подсказывая на ухо, как себя вести и что говорить.

Потом правитель передал все дела моей матери и в весьма мрачном настроении отбыл в монастырь. Тогда моя мать созвала Совет и сообщила, что точно так же, как это делают принцы-наследники других королевств, я тоже отправлюсь в долгое познавательное путешествие вместе со своей кузиной.

Разумеется, она не объяснила, о каком путешествии шла речь, и все подумали, что нас будут сопровождать учителя и горничные. Эрцгерцогиня Теодора смертельно обиделась, узнав, что ее не возьмут в свиту. Тогда, чтобы она не докучала моей маме, я предложила отправить ее на длительные духовные упражнения в монастырь Босых Кармелитан.

Перед тем, как покинуть дворец, я наконец-то смогла наказать синьору Кислю, приговорив ее к заключению в новую ферму-тюрьму, где та подметает спальни и встает ни свет ни заря, чтобы подоить коров.

А «Зеленую Сову» я превратила в школу, в которой горничные и посудомойки могут обучаться любым наукам под руководством лучших преподавателей королевства.

Тринадцати пиратам из Туманной Скалы я послала целый ящик очков и слуховых рожков разной силы. Но остальным друзьям, которые мне помогли, я не послала ничего. Во-первых, чтобы не вызвать подозрений, потому что все, конечно же, должны по-прежнему считать меня бедной бродячей актрисой. И потом, я убеждена, что людскую дружбу можно заслужить только добротой, веселым нравом и искренностью, а не подарками.

Мы с Изабеллой пообещали матери писать раз в неделю и навещать ее по меньшей мере раз в четыре месяца. И вот мы оставили дворец, проехали через Лугаль, чтобы забрать животных, и снова начали привычную жизнь бродячих артистов. Ты, наверное, удивляешься – почему я не расширила Труппу, пригласив в нее всех зверей из дворцовой пристройки, помнишь? Пингвинов, жирафов, гигантских черепах и всех остальных – они ведь теперь принадлежали мне.

Да уж, я бы устроила с ними потрясающее представление. Не думай, что мне это не приходило в голову. Но им, экзотическим животным, было ли это по душе? Тебе хватило нескольких часов в тюрьме, чтобы сойти с ума от страданий и злости.