И что ему теперь предъявишь? Что?! Вот если Устинов выживет, сохранит память и способен будет говорить, тогда…
– Все, капитан, вам пора на службу, ловить бандитов. – Маша ткнула пальцем в сторону дверного проема. – А мне пора в больницу.
Вадик кивнул и пошел в прихожую. Скинул чужие тапки, обулся, потянулся за курткой. Маша вышла следом за ним и теперь стояла с надутыми губами, наблюдая за его сборами.
– Берегите себя, – проговорил Харламов, хватаясь за дверную ручку. – То, что они не узнали у Сергея, они могут постараться узнать у вас. Берегите себя, Маша.
– Постараюсь, – фыркнула она.
И вдруг взгляд ее прицелился Харламову в переносицу, следом ощупал лицо, опустился ниже, еще ниже, еще. И через минуту тщательнейшего визуального освидетельствования гостя Маша изрекла:
– Именно поэтому, пока все не закончится, ночевать вы будете у меня…
Бух-бух-бухбух-бух…
Звуки тяжелых ударов рикошетили от стен, Стас изо всех сил молотил по боксерской груше, закрепленной под потолком в его небольшом спортзале, оборудованном позади гаража. Он молотил и молотил, хотя силы были на исходе. Он обливался потом, вымотался так, что язык от жажды прилип к нёбу. Мощные мышцы перекатывались под загорелой кожей – гребаный солярий требовала посещать Алиска. Он был сильным, крепким, здоровым и… живым. Потому что был очень осторожным. Он никогда не лез на рожон. Только если это было ему на пользу, тогда да, тогда он проявлял инициативу. Но до тех пор он сидел тихо, не рыпался, не стремился действовать. И у него получалось. Получалось выжить все эти годы. Потому что он был очень осторожным.
Менты считали, что он давно отошел от дел все по той же причине. Свои его уважали и боялись, многие не понимали, как ему удавалось так долго оставаться в тени, не привлекая к себе внимания полиции.
Он был очень осторожным и умным… до некоторых пор.
С некоторых пор он вдруг почувствовал, что его осторожности и ума стало не хватать. Что он чего-то не понимает. Что-то упустил. Вот что-то такое происходит вокруг него, а он никак не поймет, что именно. И это его тревожило, лишало покоя.
А началось все с ареста Гаврилова. Тот, идиот, нехило пострелял в ресторане, нарисовался на три статьи, сел на нары под следствие и сразу начал его дергать. А что он – Рогов Стас, якобы отошедший от дел – может?! Что?! Он и так все это время сложа руки не сидел, между прочим. Он всех свидетелей почти списал. Тихо, без шума и суеты исподтишка дело разваливал. Все же шло нормально. И вдруг!
Началось с этого урода, возомнившего, что он может что-то такое продать ментам на них! Что-то важное. Что-то такое, что сядут, мол, все! Устинов – фамилия была того героя!
Потом облажался Коля Хилый. Просрал бумажник с адресом этого важного свидетеля. Просмотрел, кто убил следачку. И, как подозревает Рогов, обнес ее после убийства.
Дальше – больше!
Колю кто-то убирает. Не его ребята и Гаврилы – сто процентов. Ладно, шут с ним, с Колей. Его могли убрать, когда он толкал награбленное. Просто, чтобы не платить. Но…
Но потом, когда его ребята взяли свидетеля и начали с ним работать, кто-то стуканул ментам! И даже наводку дал, где именно держат этого Устинова! Хорошо, пацаны с его помощью уработали дядю до смерти и засекли спецназовцев, а потом вовремя ушли, а то что бы было?!
И вопрос главный так и остается открытым: кто сдал?!
– Выну кишки через рот падле… – прохрипел Стас, отходя от боксерской груши.
Все, сил молотить больше не было. Сердце выскакивало из груди, перед глазами плыли круги. Рогов присел на скамейку, дотянулся до бутылочки с водой, жадно припал к горлышку, выпил до дна, швырнул куда-то в угол за маты. Зинка приберет. И так зажирела, корова. Жратву начала готовить заграничную. Коситься стала без меры. Сейчас вон вообще запила. Третий день ее нет! И…
Так, стопушки, парень! Зинка! Она крутила шашни с Колей. Тот писал ей сообщения, звонил без конца, трахал ее извращенными способами. И она горевала по нему, когда Колю застрелили. И на него – на Стаса – зло косилась, когда он отказался тело Коли забрать из морга. Потом слезами уливалась, когда он ее фотографировал в Колиной квартире со всякими мерзкими штучками. Могла возжелать мести эта глупая корова, сочтя себя униженной? Могла, Зинуля, ох как могла. И ментам могла стукануть, потому что знала про Устинова.
Он, конечно, не собирается ее раньше времени ни в чем обвинять, для начала надо все тщательно проверить. Но если эта тварь…
Если эта тварь виновата, он из ее шкуры себе ремней наделает, вот! И сыночка ее заставит дерьмо жрать! Но сначала нужно все проверить.
Стас еле встал со скамьи и тяжело поднялся по лестнице из спортзала, ведущей к кухонной двери. Шарахнул по ней кулаком, дверь отлетела, громко стукнулась о стену. Алиска взвизгнула и разлила молочный коктейль из высокого стакана.
– Стасик, ты как медведь, – с неудовольствием поджала она губки, рассматривая молочные кляксы на столе. – Ну, нельзя же так!
– Ладно, не ной. – Он оглядел ее голые плечи, глубокий вырез домашней кофты, ноги в коротких шортах. – Одета ты… Как шлюха, Алиска.
– Я дома, – не обиделась она на оскорбление. Шумно отхлебнула из высокого стакана. – Тут никого нет, Стасик. Зинка снова не явилась. Ума не приложу, чем тебя кормить.
Ее беспомощный взгляд опасливо метнулся к холодильнику.
– Обойдусь без твоих кулинарных шедевров.
Стас открыл холодильник, достал батон вареной колбасы, швырнул его на разделочную доску, быстро порезал, схватил кусок, отправил в рот. Забубнил Алиске в изящную спинку:
– Лучше бы спортом занялась, сидишь, пойло калорийное хлебаешь с утра до ночи да ноги дерешь на кровати. Жиром скоро покроешься.
Это было неправдой. Алиска посещала какие-то фитнес-клубы и чем-то там занималась. Просто ему сейчас надо было к кому-то придраться. А Зинки не было. И его помощника Игоря не было, был отправлен на задание. Очень важное! Оставалась Алиска. Пусть терпит.
– Я сегодня местные новости смотрела, – снова никак не прореагировав на его обидные речи, проговорила Алиса.
– И чё там в новостях?
Стас жевал уже третий кусок колбасы. Уставший организм его насыщался, взгляд посоловел, мысли стали мягче. И Алискина домашняя одежда уже не казалась отвратительно вызывающей.
– А в тех новостях сказали, что за городом на одном из заброшенных строительных объектов был обнаружен некий гражданин. – Алискины глазки пытливо уставились в лобастую голову возлюбленного.
– И чё? – Стас равнодушно шевельнул крепкими плечами.
Его удивило, конечно, что в новостях сказали гражданин, а не тело гражданина, но каждый комментатор лает по-своему, так?
Он шагнул от рабочего стола к обеденному. Встал за Алиской, запустил руки под ее домашнюю кофточку с глубоким вырезом. Голые плечи его девчонки матово поблескивали. Как мрамор, подумал Рогов с удовольствием. Гладкий, нежный, прохладный на ощупь. Ему это нравилось. Он начал требовательно мять ее груди. Алиска расслабленно откинулась назад, прикрыла глазки, понимая, что возражать бесполезно. Хотя ей совершенно не хотелось сейчас секса со Стасом, от которого дико несло потом, она смиренно молчала.