Book.

Тогда я скажу:

– Нет, я так не хочу! Пусть этот кроха остаётся там, где он есть. В своём капледоме. Я хочу, чтобы мы были только вдвоём.

– Не очень-то это справедливо, – скажет Улла. – Здесь вполне хватит места для капелюшечного крохи, разве нет? Как ты думаешь?

– Я думаю – нет! – отвечу я решительно. – Не хватит.

И Улла больше ничего не скажет. Но тогда история про дождевые капли закончится… Может, лучше сказать: «Посмотрим…» или «Ещё не сейчас!»

А если и тогда Улла ничего не ответит, я скажу:

– Ну ладно. Я не против. Но только по воскресеньям. А то будет несправедливо.

С этим Улле придётся согласиться. И она скажет…

Звонит телефон. Очень громко. Наверняка это приставучка и надоеда Кристиан. Что делать? Улле нельзя подходить к телефону и говорить с ним, ни в коем случае! Лучше я сама возьму трубку. Только быстрее! Выбегаю из комнаты в коридор и хватаю телефон. Ну перестань же звонить! Он перестаёт.

Но теперь надо что-то сказать, нельзя же просто стоять и держать трубку. Делаю глубокий вдох, а потом быстро и громко говорю:

– Уллу беспокоить нельзя. Улла работает.

И вешаю трубку.

– Что это было? – кричит Улла с кухни. – Не телефон?

– Нет! – кричу я в ответ и краснею. Хорошо, что Улла меня не видит. Я наврала, но ведь для её же пользы!

Улла ничего не говорит, и я ухожу обратно в белую комнату.

Коленки дрожат… Потому что я наврала? Но я просто хотела защитить Уллу, чтобы ей работалось без помех.

А телефон мешал! Вот я с ним и разобралась.

Но радости почему-то нет… Может, я слишком быстро поговорила по телефону? А, ладно! Главное – он больше не звонит. Улла стучит на машинке, а я жду. Жду уже довольно долго… Вот опять звонят, но теперь как-то по-другому. Не так, как телефон. Звонят в дверь, и сразу слышен ещё какой-то звук. Как будто дверь кто-то отпирает. Я прислушиваюсь.

Грабитель? Но он же не будет звонить, ему надо попасть в квартиру тихо. Позвать Уллу или пойти посмотреть самой? И тут слышится голос Уллы.

– Кристиан! – вскрикивает она.

Кристиан?! Так вот какой это грабитель… Вот просто взял и пришёл! Взял и открыл дверь в нашу квартиру!

Как это так? Нечего ему сюда приходить!

Я выхожу в коридор: там стоит Улла, а рядом с ней высоченный мужчина. Он наклоняется и целует Уллу в щёку, я всё ясно вижу. Вот просто взял и поцеловал мою Уллу! А ей это даже нравится. Кажется, она совсем не сердится и отвечает на его поцелуй. Улла целует его в куртку! Потому что до лица ей не достать. Какой же он высоченный, этот приставучка Кристиан! У него борода и очки, такие же, как у Уллы, круглые и дурацкие. Пусть уходит, сейчас же! Он мешает, и вообще… Меня Улла ещё ни разу в куртку не поцеловала!

– Я звонил из телефонной будки, – говорит Кристиан, – но у тебя тут такая охрана, прямо лейб-гвардия! – И смеётся: – Мне захотелось с ней познакомиться!

Я так и знала, что это был Кристиан, это он звонил по телефону. А то, что я взяла трубку и ответила, ни капельки не помогло. Он всё равно пришёл и мешает.

Хочет со мной познакомиться? Ну ладно, можно и познакомиться. Но потом пусть сразу уходит!

Я сглатываю, подхожу к Улле, встаю рядом с ней и быстро говорю:

– Улле надо работать, ей нельзя мешать.

И строго смотрю на Кристиана. Пусть знает: воскресенье – моё и Улла – тоже моя.

– Сегодня я это где-то уже слышал, – говорит Кристиан, снимает куртку и забрызгивает нам весь коридор. Потом запросто берёт мою руку, пожимает её и говорит:

– Привет! Значит, это ты Уллина лейб-гвардия?

– Да, это она, – говорит Улла, обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Очень крепко. – И ты правда мешаешь.

Но говорит она это так, что поверить ей нельзя.

Я, например, не верю. И Кристиан тоже.

– Иди, работай спокойно, – говорит он, подталкивая Уллу к кухне, – мы тут сами справимся.

Потом идёт в белую комнату и плюхается на матрас.

– Ну, давай, – говорит он, – следи, чтобы я не мешал Улле.

А она уже ушла на кухню-мастерскую, закрыла дверь и снова стучит на машинке.

Я подхожу к Кристиану и сажусь рядом с ним. Но не слишком близко. Он ёрзает своими длиннющими ногами по нашему матрасу. Спасибо, хоть ботинки снял. На ногах у него два разных носка: синий в полосочку и красный. Вот умора! Он что, не знает, что носки надо надевать одинаковые? Кристиан хитро мне улыбается, но я смотрю на него строго. Хотя улыбка у него хорошая, только уголки рта прячутся в бороду. А потом он начинает меня расспрашивать. Про интернат, и про школу, и если ли у меня друзья, и ещё, и ещё… Я отвечаю. Не отвечать – это невежливо.

Когда он узнает обо мне всё и решит, что уже достаточно со мной познакомился, то уйдёт. Так я думала!

Но он не уходит. Он остаётся. Уютно устроился на матрасе и теперь сам рассказывает. О себе. Про то, что он учитель, и про то, где он живёт, и что детей он любит, но не всех. А потом он говорит про Уллу.

Рассказывает про её работу, как вообще люди пишут книги, и про издательство – есть такой «издательский дом», там книги печатают, и он подробно объясняет, как всё это делается. Он говорит со мной, как со взрослой. Так со мной ещё никто не разговаривал. Только Улла.

Но мы с ней вообще похожи.

А потом Кристиан говорит, что, если я захочу, он может сводить меня в такой издательский дом, где делают книги. Я спрашиваю, открыто ли там в воскресенье, ведь Улла забирает меня только по воскресеньям.

Нет, в воскресенье у них выходной, отвечает Кристиан. Они работают в будние дни, но он может меня забрать и свозить туда как-нибудь на неделе. Если мне хочется.

С интернатом он всё уладит. Ещё не знаю, хочется ли мне. Хотя когда тебя на неделе кто-нибудь забирает из интерната – это всегда здорово. Пусть даже Кристиан. Он вроде довольно милый. Может, и учитель хороший, если разговаривает со своим классом так же, как со мной сейчас. И к тому же он говорит хорошие вещи про нас с Уллой. Что он Уллой очень гордится, ведь она пишет замечательные истории для детей, и что это трудно, потому что за это мало платят, а знаменитой она ещё не стала. И что она очень изменилась с тех пор, как у неё появилась я, прямо-таки «расцвела», и ему, если честно, даже немножко завидно, потому что с ним она никогда так не «расцветала».

Я чувствую, что Уллу он очень любит и ему грустно от того, что теперь её нужно делить со мной. Это я понимаю. Мне тоже не особо нравится делиться. А делиться Уллой – особенно. Но я вижу Уллу только по воскресеньям, а всю оставшуюся неделю она только его – это ведь намного больше времени, чем одно-единственное воскресенье!