Удавка свистнула в воздухе. Юра инстинктивно присел и черный волосяной шнур лишь ожег его ухо.
Николай выругался. Он редко промахивался. Бросок был отработан до автоматизма. Уже не рассчитывая накинуть удавку на шею, лидер сатанистов ударил, как хлыстом, целя свинцовым грузилом в лицо Матвеева. Юра выбросил руку, рванул – и удавка оказалась у него, а Николая швырнуло вперед. Лидер сатанистов просеменил по мусору, выпустил удавку, с трудом удержался на ногах… и бросился к открытому люку на крышу. Секунда – и Николая уже не было на чердаке. Грохот подошв по жестяной кровле – и только его и видели.
Юра не погнался за ним.
– Дашка, ты как?
– А сам ты как думаешь? Хреново,– опираясь на его руку, девушка поднялась, сплюнула горечь, задрала рубашку: на животе розовое пятно. Точно синяк будет. Но внутри вроде бы ничего. Терпеть можно.
– Откуда кровь?
– Что? А, эта? С руки.
Доска поцарапала пальцы.
Даша заправила рубашку. Наклонилась поднять пистолет, охнула – в животе всколыхнулась тупая боль. Юра подхватил ее.
– Ничего,– успокоила Даша.– Я крепкая. Иди, женщину развяжи.
– Кто тебя бил? – не обратив внимания на ее слова, жестко спросил Матвеев.
– Я говорю: женщину развяжи!
Юра подошел к Свете, выдернул кляп. Девушка жадно задышала… и тут же закашлялась. Юра распутал ее руки. Что-то лицо знакомое… Где он ее видел?
– Ноги сама развяжешь,– бросил он и подошел к Славику.
Сатанист валялся в отрубе. Или притворялся… Ну, это легко проверить. Юра подобрал обломок какой-то деревяшки и треснул Славика по голени. Тот вскрикнул и разлепил веки.
– А ну встал,– негромко произнес Матвеев.
– А пошел…
Юра расчетливо пнул его в разбитое ухо.
Короткий вопль.
– Я сказал, встать,– совсем тихо велел Юра.– Это он тебя ударил?
– Он.
Цепляясь за балку, Славик кое-как поднялся.
Подошла Даша. Выражение лица ее друга совсем не понравилось девушке.
– Юра, не стоит,– проговорила она обеспокоенно.
– Стоит,– процедил Матвеев.
Деревяшка со свистом рассекла воздух. Хруст переломившегося дерева смешался с хрустом сломанной ключицы.
Славик взвыл. Его ненавидящий взгляд прыгал с Юры на Дашу.
Юра отшвырнул обломок.
– Надо бы тебя добить,– спокойно произнес он.
От его взгляда Славик попятился, прижался к скату крыши. Ненависть вытеснил страх. Он даже боль перестал чувствовать.
– Где ее одежда? – спросила Даша.
– Чего?
– Где? Ее? Одежда? – отчеканила Даша.
– А… Там,– Плятковский махнул было рукой, но скрючился от боли в сломанной ключице.
Холодная ярость Матвеева ушла. Он брезгливо поглядел на бывшего приятеля, повернулся и пошел за Дашей.
«Ну, Колька, ну козел! – злобно подумал Славик.– Просто взял и бросил, маг хренов! Взял и свалил!»
Переадресовав свою злобу лидеру, Плятковский действовал инстинктивно. Николай далеко, а Матвеев – рядышком. Славик очень хорошо запомнил Юрины глаза, когда тот сказал: «Добить…» И ведь вполне мог проломить Славе башку, интеллектуал хренов. Вполне мог…
Света сидела на грязном полу и ревела. Ноги ее по-прежнему оставались связанными. Даша отыскала сумочку, маникюрными ножницами кое-как перестригла шнур.
– Отвернись,– велела она Юре, заметив, что тот пристально разглядывает девушку.
Матвеев фыркнул.
Тощее, грязное, покрытое синяками существо. Волосы в паху слиплись от какой-то дряни, волосы на голове, серые от пыли, свалялись в колтун, морда исцарапана… Где он ее все-таки видел?
– Отвернись!
Даша помогла Свете надеть одежду. Одежда – громко сказано. Лохмотья бомжовские. И запах соответствующий. Надо же! Превратить себя, женщину – в такое!
«Не она, а ее превратили,– поправила себя Даша.– Себя вспомни!»
Полтора года назад две молоденькие девушки, Даша и Ира, по наивности связались с сектантами из «Свидетелей Апокалипсиса». И оглянуться не успели, как оказались за колючей проволокой армейской части в далекой от Северной столицы Республике Коми. Там на них и наткнулись Ласковин с Вошем, явившиеся, чтобы обломать «свидакам» козлиные рожки. Обломали – и рванули с ревом и грохотом на угнанной «бээмпэшке», прихватив по доброте сердечной и двух землячек. А заглянули бы друзья в другой домик – и остались бы Ира с Дашей в комяцком поселке, плели бы кружева, запивали черный хлеб холодной водичкой и молились по девять раз в день далеким американским «апостолам». И выглядела бы Даша ничуть не лучше, чем эта заморенная жертва сатанистов. Может, поэтому Даша и прониклась таким сочувствием к незнакомке, что потащилась за ней на чердак?
– А с этим что? – Юра мрачно взглянул на Плятковского, забившегося в щель под краем крыши.– Может, ментам сдать?
– Да ну его,– пренебрежительно сказала Даша.– Дрянь. Пачкаться еще…
– Ты, слушай меня… – процедил Матвеев, останавливаясь в двух шагах от съежившегося Славика.– Еще раз увижу – пришибу! Усек?
Плятковский проворчал что-то.
– Не слышу?
– Да… – пробормотал Славик.
Плечо болело зверски, аж тошнило от боли.
«Убью суку»,– подумал он, глядя на собственные пыльные ботинки, сам не зная, кого он имел в виду: Матвеева, Светку, Николая или всех сразу.
Даша вытерла пол, выкинула вонючую тряпку в ведро, вымыла руки.
Юра топтался в коридоре, не зная, чем себя занять.
– Пойду, взгляну, как они там,– сказала Даша.
Спасенная девушка лежала в треугольной ванной под холмами зеленоватой пены. Голова – на белой непромокаемой подушке, глаза закрыты.
– Я дала ей успокоительное,– сказала Наташа.– Наверное, зря.
– Почему? – Даша присела на край ванны.
Отмытая от грязи, спасенная девушка выглядела очень даже ничего. Только худенькая, как цыпленок,– кожа да косточки. Раньше Даша думала, что бедняжке лет двадцать пять, но теперь стало ясно, что девчонка значительно моложе. Вряд ли старше самой Даши.
– Мне кажется, она беременна,– сказала Наташа.
Даша сунула руку в пену, пощупала живот. Девушка шевельнулась, но глаз не открыла. Выпуклости не замечалось. Какая там выпуклость – позвоночник нащупать можно!
– Я вообще-то не акушерка,– проговорила Даша с сомнением,– но на беременность не похоже. Разве что совсем ранний срок.
– Может быть,– согласилась Наташа.– Это скорее интуиция.