— Считаете, что для меня это реально — стать обладательницей графского титула? Я имею в виду юридические тонкости. Надеюсь, этот титул наследственный?

— Кроме того, у него какая-то доля капитала вложена в небольшой рудник, и, наконец, Филипп де Ловер — известный юрист, в том числе занимающийся проблемами гражданства, что в вашей, майор Жерницки, ситуации тоже немаловажно.

— Я спросила вас о графском титуле, полковник, а не о каких-то там жалких акциях некоего рудника.

— С титулом осечки быть не должно. Этим вопросом занимались юристы Боша.

— То есть они гарантируют, что для юриста Филиппа де Ловера лазейки не останется.

— Ради такой женщины, как вы, доктор Софи, де Ловер сам ликвидирует любую лазейку

— И как это вы вспомнили, полковник, что перед вами не только отставной майор Жерницки, но и новоиспеченная доктор Софи?

— С вашего позволения, — не отреагировал на ее шпильку полковник, — я приглашу графа Филиппа де Ловера за наш столик, после чего откланяюсь.

— Не торопитесь, — сухо осадила его Софи. — Пригласите только после того, как проясним еще несколько нюансов. Первый из них — кто подыскал мне этого прожженного картежника: вы или Ангел Бош?

Полковник замялся, не зная, как уйти от прямого ответа.

— Даже не пытайтесь, — предупредила его Софи. — Лучше скажите обо всем откровенно.

— Если откровенно, то я.

— Подставили таким образом своего картежного компаньона?

— Этой страсти я не подвержен, — ответил Кроун, потупив глаза. И Софи еле удержалась от соблазна уточнить: «А какой же подвержены?».

— Погодите, полковник, погодите. Уж не в том ли казино проигрался наш граф, которое расположено в подземелье пансионата «Горный приют»? Я имею в виду «Ангельскую рулетку».

— Ничего удивительного, — пожал плечами полковник. — Теперь это одно из самых модных и фешенебельных казино Швейцарии, куда обычно не суются ни полиция, ни мафия, ни даже известные карточные аферисты. Никто не хочет иметь дело с костоломами Кровавого Ангела.

— Таково прозвище Боша? Любопытно. Никогда не слышала.

— Не вздумайте произносить его в присутствии самого Ангела или его любовницы Мелиты.

— Это не любовница его, — мягко поправила Софи полковника, — это дочь.

— В этом-то и вся интрига, — обронил полковник, но тут же глаза его в испуге округлились. Он был явно не из храбрецов, хотя кое-что из его прошлого Софи уже было известно.

— Дивные дела твои, Господи, творятся в этом мирном альпийской городке! — вновь, как и после прочтения газетенки, в которой сообщалось о самоубийстве трех монахов, молитвенно произнесла Софи, чувствуя, что эта фраза еще не раз будет срываться с ее губ.

— Извините, Софи, я думал, что сии странности их взаимоотношений вам давно известны. Если это не так, то от меня вы ничего подобного не слышали.

Софи промолчала. Полковник тоже умолк, однако молчание его сопровождалось потрескиванием костяшек на нервно переплетенных пальцах.

— Ладно, не будем вникать в эти милые подробности, — сжалилась над ним Жерницки. — Лучше скажите, что лично вас связывает с казино «Ангельская рулетка».

— Вам приходилось бывать в нем?

— Как-то пыталась проникнуть, однако охрана меня не впустила, сославшись на категорический запрет хозяина.

— Оказывается, даже Кровавый Ангел способен на благотворительные поступки.

— Однажды вы жесточайше проигрались в этом казино, господин полковник, он же — атташе германского посольства, он же, некогда молодой преподаватель университета, ставший в свое время одним из организаторов добровольческого студенческого корпуса Вены «Академический легион».

— К сожалению, в некоторых вопросах мы не сошлись во мнении с фюрером австрийских фашистов Артуром Зейс-Инквартом [91] , и я предпочел вернуться на службу в армию, которую на какое-то время оставил.

— В СС тоже не вступили, хотя еще в тридцать четвертом году перед вами, как и перед Скорцени, открывались шеренги 89-го, австрийского, штандарта СС

— Не вступил. О чем поначалу какое-то время жалел. Но теперь жалею только о том, что не успел поближе познакомиться со Скорцени еще в те годы, когда он тоже был членом «Академического союза», а затем членом «Германского гимназического союза». Теперь мне бы это пригодилось.

— Итак, вы вернулись в армию, точнее в дивизию отца, генерала Винцента Кроуна, чтобы в чине обер-лейтенанта принять командование батальоном. И уже через три месяца стали капитаном. Лихая карьера. Вам не о чем сожалеть.

— Не забывайте, что перед выходом в отставку я командовал ротой, — робко возразил полковник, удивляясь ее познаниям.

— Не спорю, командовали. Ровно две недели, — вновь осенила его своей милой, слегка наивной улыбкой Софи. — Всего-навсего две недели, после чего вас отстранили от командования с формулировкой, которую мне не хотелось бы сейчас цитировать. И вообще хватит воспоминаний. Или, может, продолжим?

— Вы ведь не знали, что сегодня состоится встреча со мной.

— И не могла знать.

— Откуда же в таком случае идут познания моей биографии?

— Неужели вы считаете, что я могла прибыть в Швейцарию, не поинтересовавшись личностью военного атташе германского посольства в этой стране? — мило улыбнулась Софи. — Тем более что у меня удивительная память на формулировки из досье.

26

В городок неподалеку от Мюнхена они въезжали сразу после того, как над ним пронеслось несколько звеньев «летающих крепостей». Однако появление вражеских бомбардировщиков никакого впечатления на троих пожилых завсегдатаев пивной не произвело. В этом богоугодном заведении они чувствовали себя защищенными, как в священном храме, стен которого вражда и войны не достигают. Именно поэтому вели себя, как воины, давно прижившиеся в одной из лучшей пивных небесной страны Вальгаллы.

Судя по руинам, мимо которых Штубер и адъютант фюрера только что проезжали, этому, ни одной зениткой не прикрытому, городку тоже не раз доставалось от бравых бомбометателей, но, очевидно, в «Горной Баварии» собирались фаталисты, уверовавшие, что у англо-американцев не хватит наглости вторгаться в их пивной ритуал.