Эйнштейн был гораздо больше, чем ученым; он был глубокомысленным метафизиком, которого мало трогали установившиеся пути мышления. В словах, которые я процитировал, Эйнштейн предлагает нам освободиться из наших клеток и увидеть, как мы все взаимосвязаны, и не только в духовном или астральном смысле, но также в самом прямом смысле физического реального мира.
У меня есть свой способ придания этой концепции формы. Во-первых, чтобы выбрать перспективу для рассмотрения метафизических предметов, я спрашиваю себя: «Могу ли я отойти достаточно далеко, чтобы увидеть всю картину целиком?» Я визуализирую себя способным стать поодаль и увидеть всю панораму творения. Поскольку сделать это в форме невозможно, я пытаюсь смотреть в другую сторону, то есть в направлении мельчайшей песчинки, чтобы увеличить ее содержимое, заглянуть еще глубже и так далее до бесконечности. Виктор Гюго сказал: «Где кончается телескоп, начинается микроскоп. Который из двух дает более масштабную картину?» Поэтому я предлагаю вам временно отложить в сторону телескоп, направленный на всю единую песню, и бросить взгляд внутрь того, что вы знаете лучше всего, внутрь своего тела. Здесь мы увидим, что все мы суть «я, которое есть мы», если воспользоваться заголовком чудесной книги Ричарда Мосса. Давайте посмотрим в этот метафизический микроскоп.
Мы кишим жизненными формами, большинство из которых необходимо для поддержания в нас жизни. Наши веки содержат множество крошечных организмов, которые работают в гармонии с целым. Выстилка толстой кишки содержит сотни различных видов микробов, причем все они живые существа со своими уникальными характеристиками, но составляют при этом часть целого человека. Наш скальп служит прибежищем для многих крошечных организмов, и каждый из них обладает отдельной индивидуальностью, которую можно распознать в мощный микроскоп. Точно так же наша печень, поджелудочная железа, ногти, кожа, сердце и так далее кишат жизнью, которая гармонично сотрудничает с целым, которое мы называем «я». Да, действительно, вы и я суть «я», которое есть «мы», и хотя эти микроскопические формы жизни, которые прячутся в наших ногтях, скорее всего никогда не вступят в контакт с совершенно иными формами жизни, населяющими наши глазные яблоки, они, будучи отдельными и уникальными, исключительно важны для выживания целого, которое мы называем собой.
Для меня это стало совершенно ясно, когда я увидел документальный фильм о формах жизни, обитающих в одной дождевой капле. С помощью очень мощного микроскопа ученые определили, что в каждой дождевой капле обитают сотни форм жизни, многие из которых не имеют физического контакта с другими формами в той же капле. Они различаются по цвету, форме и происхождению, имеют свои собственные уникальные физические характеристики и так же далеки друг от друга, как мы далеки от жителей Афганистана. Однако все они составляют общность, называемую «дождевой каплей». В бесконечной Вселенной вполне допустимо, что наши физические размеры пропорционально такие же, как размеры самого крошечного микроба в самом крошечном микробе внутри еще меньшего микроба в той дождевой капле. Бесконечно малая жизненная форма, обитающая внутри моего ногтя, никогда не вступит в физический контакт с крошечными микробами во внутренней выстилке сетчатки моего глаза в глазной лунке моей головы и так до бесконечности. В то же время это отдельная, уникальная часть общности, известной как «человек». С этой точки зрения мы можем созерцать свое «я» как человека, связанного с общностью, известной как «Вселенная».
Своим узким зрением мы можем видеть, что мы связаны на физическом уровне, и в состоянии подтвердить это методами физических измерений. Но мы склонны использовать эти изобретенные нами измерительные приборы как инструменты самопорабощения, приучая себя к узкой интерпретации своего места в этой единой песне. Вы делаете это, веря, что реальность есть только то, что мы способны измерять, а не совокупность того, что можно измерить, и того, что пока неизмеримо. Микробы существовали в наших жизнях и телах задолго до того, как мы смогли исследовать их под микроскопом. Не изобретение микроскопа породило микробов! Точно так же, как мы изобрели средства для измерения прежде неизмеримого, очень возможно, и для меня весьма вероятно, что каждый из нас является частью некоего «мы», которое неизмеримо на современном уровне рукотворных технологий.
Если мы думаем обо всем человечестве как об одном существе и о себе как об отдельной детали этого гигантского существа и если мы каким-то образом сумеем отойти достаточно далеко, чтобы увидеть эту жизненную форму целиком, мы сразу заметим, если одной какой-то части недостает. Наши глаза автоматически наткнутся на пустое место. Эта пустота показывает важность каждого из нас. Вы и я делаем тело человечества завершенным.
Если мы не вполне гармонично сотрудничаем со всем телом, ему не хватает гармонии и равновесия. И если недостает многих из нас, тело умрет. Именно такую позицию мы должны занять, чтобы понять принцип единства и начать жить в соответствии с ним.
Это, конечно, парадокс – быть уникальным и общим одновременно. Тем не менее, это наша реальность, и, поняв, как этот принцип единства работает в бесконечной Вселенной, мы начнем понимать, как заставить этот принцип работать не только для каждого из нас, но и для всей одной песни, которую мы составляем. Вы ощутите внутреннюю гармонию, и она выйдет наружу, делая эту песню праздничной, полностью настроенной, гармонирующей со всеми отдельными нотами, ее составляющими! Позвольте мне рассказать, какие поразительные перемены она внесла во все аспекты моей жизни.
Моя бабушка по матери занимает особое место в моем сердце. Когда моя мать столкнулась со множеством проблем после ухода отца, бабушка взяла к себе моего самого старшего брата. Из исполненной бабушкой роли матери я почерпнул свое первое представление о понятии единства и общности.
Бабушка сама вырастила каждого из своих детей и была исключительно заботлива к ним всем, включая мою мать. Она много времени проводила, ухаживая за ее младенцами.
Ей шел девяносто четвертый год, когда она начала утрачивать некоторые из своих физических способностей. Приближаясь к девяноста пяти годам, она нуждалась уже в постоянной помощи и уходе. Я наблюдал, как моя мать заботилась о ней в последние дни ее жизни. Я наблюдал, как моя мать стирала одежду и следила за тем, чтобы ее белье никогда не было грязным. А однажды я наблюдал, как мать кормила бабушку бананом, фактически разжевывая его своим ртом и массируя бабушке шею, чтобы помочь ей проглотить его. Потом она помогла ей надеть чистое белье. Она баюкала свою мать и разговаривала с ней почти так, как если бы она была ребенком. Тогда я задал себе вопрос, который вертелся в моей голове: «Кто из них мать, а кто дитя? Разве не так же ныне беспомощная бабушка-ребенок когда-то меняла пеленки матери-ребенку и разжевывала ей пищу, чтобы та не подавилась?» Разве не выполняли эти два человека одну и ту же роль в отношении друг друга?
Это единство сразило меня наповал. Наблюдая за этой сценой, я понял, что все это – один большой круг, как и Вселенная есть один большой круг, и хотя мы имеем тенденцию идентифицировать себя со своей отдельностью, когда нам удается встать на иную точку зрения, мы видим, что все это одно и что в одной песне существует некое большое существо, называемое Существом Человечества, и что каждый из нас рожден в этом существе.