– Вы совсем с катушек слетели, ищейка чертов! – накинулся на Ореста Самсоновича Юркевич, когда вернулся в залу. – Как вы смеете так обращаться с графиней? Да вас за такое надо было бы на дуэль вызвать, но вы ж калека!
– Вызывайте! – холодно ответил сыщик. – Или я вызову вас, если вы немедленно не принесете извинений! Учтите, у меня отличный слух и я стреляю лучше любого полкового бездельника! С сорока шагов попадаю прямо в сердце!
Поостыв, Юркевич вполне миролюбиво произнес:
– Да ладно вам, Бергамотов. Погорячились и хватит! Просто графиня удивительно нежное создание!
– Думаю, нервы у ее сиятельства гораздо более крепкие, нежели вы предполагаете! – возразил Орест Самсонович. – Кстати, поручик, вам есть что сказать мне? Не хотите ли сделать признание?
Он услышал, как Григорий Аполлинарьевич замялся и театральным голосом произнес:
– Признание? Вы о чем, господин ищейкин? Намекаете, что это я несчастного беллетриста освежевал?
– Я так не думаю, поручик, – произнес Орест Самсонович, – но не сомневаюсь, что вы скрываете от меня что-то важное! Пока имеется возможность, рекомендую вам поведать мне все, что вам известно!
Поручик расхохотался:
– Ах, вам в силу вашего странного hobby всюду видятся маньяки! Хотя «видеться» – неудачное выражение, учитывая вашу слепоту! Мне вам нечего сказать! И вообще, мне пора!
Он быстро покинул особняк графа Нулина, и после этого Орест Самсонович подал поднятую с пола визитку одному из полицейских, прибывших со следователем, и попросил прочитать, чья она. Тот немедленно выполнил просьбу Бергамотова.
– Адам Януарьевич Лопата-Забойский, – пробасил он, – ювелир и антиквар…
– Ага! – произнес Орест Бергамотов. – Снова наш любезный Адам Януарьевич. Это становится интересно, очень интересно! Благодарю вас, милейший!
Часы показывали начало восьмого вечера, когда он покинул графский дом. Бергамотов помнил, что обещал наведаться к баронессе и был приглашен на ужин, однако решил, что если заедет туда к девяти, будет еще не поздно – он знал, что его ждут и что барон с баронессой ложатся спать после одиннадцати.
Поэтому, усевшись в пролетку, он велел отвести себя на Невский, в салон господина Лопаты-Забойского. Однако салон, как выяснилось, был уже закрыт, а сам господин ювелир и антиквар, проживавший в том же здании, только на втором и третьем этажах, как доложила прислуга, отсутствовал – в спешном порядке отбыл в Варшаву.
– Ага! – снова произнес Бергамотов. – Ну что ж, с ним мы еще поговорим! А теперь, достопочтенный, везите меня по следующему адресу…
Ему предстоял визит к человеку, который раньше работал на Профессора. Сменив внешность и имя, сей субъект теперь обитал в меблированных комнатах на окраине Петербурга. Отыскать его Бергамотову стоило в свое время большого труда, однако он знал, что ренегату требуются деньги, – и он был готов заплатить из своего кошелька, чтобы тот рассказал, что ему известно. Он долго обхаживал его, и предатель наконец согласился дать показания – и назначил Бергамотову встречу на восемь вечера.
Однако когда он прибыл к меблированным комнатам, то увидел, что они объяты пламенем. Дом пылал, как головешка. Суетились пожарные, раздавался свисток полицейского, везде толпились праздные зеваки.
Имелись жертвы, в том числе женщины и дети. Орест Самсонович ни секунды не сомневался, что пожар не случаен. Кто-то намеренно подпалил дом, в котором обитал самый важный свидетель!
– Мать честная, у него же головы нет! – раздался чей-то вопль. Выяснилось, что из горящих меблированных комнат извлекли одного из постояльцев, но у постяльца этого не было головы – кто-то ее отрезал!
– Убийство, новое жуткое убийство! – раздались возбужденные голоса. – Вот только на днях у писателя сердце вырезали, теперь у человека голову отрезали! Это, гуторят, Джек-потрошитель вернулся!
Орест Самсонович только усмехнулся. Новое убийство в своей жестокости не уступало деянию новоявленного Джека, отправившего на тот свет литератора Державина-Клеопатрова, однако он не сомневался, что сей маньяк к этому происшествию отношения не имеет.
Ему был известен сатанинский обычай наемных убийц из окружения Профессора отрезать предателям головы и уносить их с собой – чтобы презентовать, видимо, своему преступному сюзерену и исключить вероятность того, что жертва каким-то чудом останется в живых. Профессор был крайне дотошный человек и доверял, как и сам Бергамотов, только неопровержимым фактам. А отрезанная голова была именно таким фактом.
Протолкнувшись к полицейским, Бергамотов произнес:
– Господа, у жертвы нет левого мизинца?
– Так точно, ваше благородие! – узнав его, рапортовал один из низших чинов.
– А на правом плече имеется большое родимое пятно?
– Верно! – воскликнул другой. – Но откуда вы знаете, ваше благородие?
– А наш Шерлок Холмс везде поспел! – раздался вкрадчивый голос полковника Брюхатова. – Орест Самсонович, вот уж не ожидал столкнуться с вами здесь!
– Я с вами тоже! – парировал Бергамотов. – Разве пожар в меблированных комнатах на окраине вашего калибра дело, полковник?
Брюхатов усмехнулся и ничего не ответил. Бергамотов прекрасно понимал, что тот привлек его к операции по захвату банды Васьки Пороха, потому что практически вся информация, полученная петербургской полицией, была предоставлена именно им. Брюхатов, охотившийся за Профессором, ловко использовал сведения, имевшиеся в распоряжении Ореста Самсоновича, в своих личных интересах. Конечно, полковник хотел сделать блистательную карьеру! И хотя они и договорились, что будут охотиться вместе и делиться известными фактами, Брюхатов ему ничего не сказал о том, что тоже намеревался побывать у человека, который мог бы вывести их на Профессора.
Впрочем, он ведь тоже об этом полковнику не сообщил! Ибо понял с самого начала, что тот ведет двойную игру.
– Ну, в мои обязанности входит следить за порядком в столице, а под эту категорию подпадает все, что угодно! – ответил полковник. – Думаю, я знаю, кто лишился головы!
– И я тоже! – холодно заметил Бергамотов. – Некий Петр Артемьевич Миронов. Впрочем, имя, как и паспорт, поддельное. Этот человек был когда-то известен под кличкой Савва-без‑Мизинца… Был замешан в покушении на покойного государя… [9]
Полковник хмыкнул:
– Что ж, в аналитических способностях вам, Бергамотов, не отказать! Однако я это и сам в состоянии выяснить. Савву-без‑Мизинца пришили, как говорят уголовники, чтобы он не привел меня к Профессору!
– Вероятно, это так! – кивнул Орест Самсонович. – Однако, как я чувствую, вы разрываете наше сотрудничество?