– Да, – проговорил Гончаров. – Совсем ничего: подойти, сбить, занять. Ладно, спасибо тебе, друг.
– Не за что. Удивляюсь, почему вам проводника не нашли. Я знаю нескольких охотников, которые за небольшие деньги вывели бы вас в нужный район с севера.
– Что теперь об этом говорить!
– Удачи.
– И вам удачи.
Группы разошлись.
Левченко возглавил передовой дозор, шел без бушлата и вещевого мешка, которые отдал бойцам замыкания. На голове вместо шапки санитарная косынка. Началась метель, температура минусовая, но Михаилу было жарко.
Почему старший лейтенант использовал косынку вместо шапки? Потому что на марше в горах голова в ушанке начинает потеть, а на привале замерзает. Другое дело косынка, в ней голова не потеет. Она хорошо держит тепло.
Подходя к месту второго привала, боец, шедший рядом с Левченко, воскликнул:
– Духи!
– Ложись! – тут же отдал приказ старший дозора.
Бойцы залегли. Левченко выискивал поблизости цели, переводил ствол автомата то влево, то вправо, но противника не видел.
Он повернулся к солдату:
– Где твои духи?
– А вон, правее, дальше и выше нас, за грядой.
– Твою мать! До них хрен знает сколько, а ты орешь, будто духи за ближайшими камнями.
Бойцы встали, отряхнулись.
Левченко разделил дозор. Одну группу направил вверх, чтобы обогнуть боевиков, вторая пошла прямым маршрутом. Дело обошлось без стрельбы.
Продовольствие закончилось. Бойцы спали, а точнее, дремали на голодный желудок. Утром им предстояло пройти открытый участок пути, пологие склоны без какой-либо растительности. Ущелье хорошо просматривалось с горных вершин Афганистана. Укрыться негде.
На высоте, на которую следовало подняться, по словам проводника, сидели духи. Но повезло. На войне так бывает часто. Дозор без проблем дошел до подножия этой высоты. Здесь рельеф изменился, имелись кое-какие укрытия.
К дозору подтянулась основная группа – Алексей Гончаров с двумя десятками бойцов и старшим лейтенантом Изотовым. Бойцы заняли круговую оборону, и Гончаров с Левченко устроили короткое совещание.
– Что будем делать, Миша? – спросил Гончаров.
– Здесь держать группу небезопасно. Неудачная позиция. Если духи откроют огонь с территории Афганистана, то мало нам не покажется. Надо часть бойцов оставить здесь, с другими идти наверх.
Разговор прервал связист, доложивший, что Гончарова вызывают пограничники.
Тот переговорил с ними, отдал гарнитуру связисту, повернулся к Левченко и сказал:
– Наше положение осложняется.
– Что такое?
– Погранцы передали, что со стороны Афгана на высоту поднимается группа боевиков. Численность ее неизвестна.
– Как всегда. Ладно. – Левченко повернулся к Изотову: – Ну, что, дружище, по-моему, ты хотел кабанчиков пострелять?
До выхода Изотов, выслушав задачу, при всех заявил весело, мол, пойдем кабанов постреляем.
– Короче, бери с собой десяток бойцов и бегом на высоту. Успеешь выйти первым, шансы выжить будут высокими. Не успеешь – сам превратишься в кабана. Вперед, Изотов!
Старший лейтенант, сидевший на камне, попытался встать и не смог.
Гончаров крикнул:
– Давай быстрей растормаживайся!
Но страх сковал Изотова.
– Не могу. Мандраж бьет, боюсь.
Голос подал командир второй мотострелковой роты старший лейтенант Шарипов:
– Оставьте его, мужики. Я пойду.
– Аккуратней, Джон, – сказал Левченко.
– Прорвемся.
Шарипов взял десять солдат и стал подниматься ускоренным шагом.
Левченко так рявкнул на Изотова, что тот вздрогнул:
– А ты, мать твою, чего расселся? Бегом за группой!
Изотов пришел в себя и бросился догонять бойцов Шарипова.
Михаил повернулся к Гончарову:
– Если завяжется бой, Леша, не медли, с остальными бойцами иди наверх по нашим следам. Другого варианта у нас нет. Замешкаемся, повернем назад, и все, нас уничтожат. Только на высоте мы можем уцелеть.
– Я все понял, Миша!
– Давай!
Левченко бросился догонять группу Шарипова, выполнявшую теперь роль усиленного передового дозора. Он торопился, но по привычке машинально отслеживал обстановку и шевеление за камнем слева не пропустил. Реакция сработала мгновенно, он вскинул автомат, сделал два шага в сторону укрытия, готовый открыть огонь. В последний момент Михаил снял палец со спускового крючка, увидел, что за камнем сидит… Изотов.
– Твою мать, ишак отвязанный! Ведь я же мог прибить тебя. А ну бегом!
Дозор поднялся наверх. На высоте было все спокойно. Боевиков не обнаружили. Командир роты грамотно рассредоточил людей.
Левченко подозвал связиста:
– Гончарова мне!
Алексей тут же ответил:
– Слушаю!
– Мы наверху. Здесь тихо, поднимайся!
– Понял!
Вернув гарнитуру связисту, Левченко осмотрел высоту. Со стороны подъема или ущелья она выглядела как гора. Теперь же было видно, что вершина продолжается дальше, вытягиваясь в хребет, который где-то в километре обрывается резким спуском. Влево уходило ущелье, которое вело к развалинам кишлака Реджоу.
Подошел Гончаров с остальными бойцами. Посоветовавшись, офицеры приняли решение рассредоточить личный состав для обороны всего хребта, а не пятачка, занятого бойцами Шарипова. Склоны слева и справа хребта не были крутыми. Под покровом темноты к сводной группе вполне могли подняться неожиданные гости.
Прикрыв хребет, все почувствовали себя уверенней. Можно было немного расслабиться.
Левченко нарвал веток с кустов, кинул на землю, присел, прижался к скале. Очень хотелось есть, но, как говорится, хотеть не вредно. На горизонте появился прапорщик минометной батареи Хаджибеков. Он нес в руке банку тушенки!
– Откуда такое богатство? – спросил Левченко, когда прапорщик подошел к нему.
– Представьте, командир, один молодой сучок заныкал. Хотел сам сожрать. Пришлось изъять.
Вокруг банки собрались пять человек. Прапорщик ловко открыл ее штык-ножом, кто-то достал ложку и потянулся к банке.
Левченко ударил по руке.
– Отставить! Так и не заметишь, как тушенка испарится. И толку никакого не будет.
– Что вы предлагаете?
Левченко улыбнулся:
– Сейчас увидите. Пока светло, разведите небольшой костер.