Свенсон улыбнулся, как она заметила, немного печально, когда читал надпись.

– Почти такой же, как раньше. Но теперь от вас. Спасибо, моя дорогая.

– Я, конечно, сама не знаю немецкого, только те воспоминания.

– Это так важно для меня. Позвольте мне его наполнить.

Она улыбнулась, наблюдая, как он достал жестянку с сигаретами из кармана и тщательно наполнил серебряный портсигар. Селеста повернулась к Чаню.

– У кардинала Чаня новая трость. Очень красивая.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил доктор Свенсон как-то суховато.

Мисс Темпл усмехнулась, потому что она уже больше не была такой робкой, вернее, вообще не была робкой. Она задумалась о том, когда им с Чанем снова удастся уединиться, будет ли для этого время после ухода доктора, увидятся ли они с ним снова. А если время будет, каким предметом мебели воспользоваться и как именно?

– Они нашли ее? – спросила Селеста. – Люди герцогини?

– Не знаю, – сказал Свенсон. – Я ничего не слышал.

– Вы полагаете, что целый полк, окружавший здание, а потом обыскавший его… не смог поймать одну раненую женщину, визжащую, как ведьма?

– Там был пожар, – сказал Чань. – Он заставил их выйти из здания и прекратить поиски.

– Графиня устроила пожар, – сказала мисс Темпл.

– Уверен в этом, – поддержал ее кардинал. – И, как я догадываюсь, она спустилась в подземелье и добралась до реки, где никто уже не мог ее преследовать.

Мисс Темпл отпила чая и снова посмотрела на него.

– Что вы тогда сделали? – спросила она.

Свенсон защелкнул портсигар и убрал его в карман своего кителя. Он понял, что Чань ничего не сказал и, значит, вопрос предназначался ему.

– Прошу прощения?

– Когда вы подошли к ней, доктор. Почему она перестала визжать, а потом прокляла вас?

– Я полагаю, что она прокляла нас всех. Я ничего не смог сделать.

– Мне показалось, у вас был кусок стекла.

– Что? Нет, нет.

– Ну как же.

Какое-то время все молчали, и доносились только звуки снаружи: приглушенный скрип корабля, отдаленные голоса на причале. Мисс Темпл маленькими глоточками пила чай.

– Мы не из-за этого уезжаем, уверяю вас. Я не боюсь ее, неважно, где она и что пытается сделать. Я уже никогда ничего не испугаюсь. Я уже все повидала.

– Тогда почему ты уезжаешь, Селеста? – спросил Чань. Он наклонил набок голову. – Все прощено. Ты могла бы делать здесь все, что пожелаешь.

Она, передразнивая его, также наклонила голову.

– Причины тебе хорошо известны, я уже говорила. Но, поскольку уж ты спросил и ради доктора – я буду счастлива объяснить. Видите ли, доктор Свенсон, я не могу остаться здесь, потому что тут невозможно жить. Я уверена, что в этом городе мы с кардиналом Чанем расстанемся. И я останусь одна. А я больше не хочу быть одна, не могу этого больше вынести. Не могу я и отправиться домой, в идеале вообще не следовало оттуда уезжать, надеюсь, вы меня понимаете. Возможно, когда я стану старухой и мне исполнится восемьдесят девять лет, я и займу место моего отца. А до тех пор есть только одна альтернатива – путешествовать. Постоянное движение. – Она посмотрела на Чаня и допила чай. – Вот единственный способ быть уверенными в том, что у нас возникнет общее дело и мы станем защищать друг друга. Будем зависеть друг от друга, если можно так выразиться. Это на самом деле очень тонкий вопрос. Я всё обдумала.

– Я вижу, что обдумали.

– И, конечно, Чань согласился, потому что я права. Что он стал бы делать здесь? Погиб бы через год, причем абсолютно бессмысленно? Вы знаете, что так и случилось бы. А я бы тогда бросилась под поезд. Если мы уедем, этого не произойдет. Или произойдет не сразу. Я всегда смогу броситься под поезд в Малайских проливах, если у малайцев есть поезда. А как насчет вас?

– Каким способом я погибну через год?

Она рассмеялась.

– Нет. Если вы так сделаете, я рассержусь.

– Что ж, буду помнить об этом.

– Что с Каншером? – спросил Чань.

– Все в порядке, я полагаю, – ответил Свенсон. – Я не виделся с ним.

– Махмуд и Горин поправились, – сказал Чань. – Старый Дворец будет снова отстроен. Как и половина города.

– Инвестируйте в производство кирпичей, – улыбнулся Свенсон. Он допил свой кофе и поставил чашку. – Кажется, вам уже пора.

– Что вы будете делать? – снова спросила мисс Темпл.

– О, Селеста. Помилование дало мне свободу, по крайней мере пока я здесь, так что я останусь тут, хотя бы на время, и буду ждать, пока не поеду домой.

– А вы хотите домой? – спросил Чань.

– Абсолютно нет, – сказал Свенсон. – Меня туда не тянет. Ну, что ж…

Доктор встал, взял шинель и фуражку. Он как-то подозрительно быстро пожал руку Чаню, потом наклонился и обнял мисс Темпл.

– Я никогда не забуду, – прошептала она.

– И я.

Он крепко обнял ее и второй раз пожал руку Чаню, потом вышел. Дверь каюты закрылась, и его ботинки затопали по коридору. Селеста глядела ему вслед так, будто могла видеть сквозь деревянную стенку. Кардинал протянул девушке руку. Она стиснула ее, вонзив ногти в ладонь.

Каншер ждал Свенсона, спрятавшись среди ломовых извозчиков за первым же углом. Он зашагал рядом с доктором и отказался от предложенной сигареты, покачав головой. Когда Свенсон выбросил спичку, Каншер протянул ему листок бумаги.

– Билет заказан до Кадиса, – сказал он, – отплытие через два дня.

– Вы уверены?

– Вряд ли найдется много других леди, столь изувеченных.

Свенсон разглядывал адрес меблированных комнат: недорогие, рядом с рекой, там полно беженцев, много калек – среди них легко затеряться. Так что все возможно. Каншер деликатно кашлянул.

– Мистер Фойзон даст людей, если его попросить: он хочет помочь…

– Нет, спасибо. Я и так у вас в долгу. И буду еще больше благодарен, если это останется между нами.

– Конечно.

Они дошли до конца переулка и остановились, дальше Свенсон пойдет один.

– Как я узнаю, что вы вернулись? – спросил Каншер.

– Вы не узнаете. Видите ли, по той или иной причине это весьма маловероятно. – Доктор Свенсон вздохнул и потрепал Каншера по плечу. – Но все кончается, мой друг. А потом – как-то и где-то – продолжается.

Благодарности

Вот и наступила развязка. Эта книга обязана своим появлением людям, которых я хочу, воспользовавшись шансом, поблагодарить:

Эйса (PS), Лиз Даффи Адамс, Дэнни Баррора,