Тогда швед отправился в Вену, дабы попросить помощи у императора. Но и родственники Марии-Антуанетты ограничились весьма туманными обещаниями.
Европа выжидала…
Ферсен вернулся в Брюссель в подавленном состоянии. От отчаяния графа спасло новое письмо Марии-Антуанетты, которое придало ему сил для дальнейшей борьбы.
«Я люблю Вас, друг мой, – писала французская королева. – Не беспокойтесь за меня, я чувствую себя хорошо. Мне недостает лишь Ваших писем… Возможно, нам не суждено свидеться вновь… Прощайте, самый любимый и самый любящий из людей…»
Через несколько дней в Брюсселе появился граф Эстерхази. Он без труда нашел Ферсена и вручил ему маленький пакетик. В пакетике было кольцо, которое Акселю прислала Мария-Антуанетта. Граф поцеловал его, надел на палец и со слезами на глазах поклялся спасти любимую. Он понимал, что план спасения королевской семьи можно составить лишь в Париже и, несмотря на запрет Марии-Антуанетты, стал готовиться к отъезду.
Одиннадцатого февраля 1792 года Ферсен в сопровождении своего адъютанта Ретерсварда, одетый в гражданское платье, в длинноволосом парике (он никогда не носил париков), имея при себе бумагу, удостоверявшую, что он – курьер короля Густава III и направляется к королю Португалии, никем не узнанный перешел границу Франции. Тринадцатого февраля он уже был в Париже. Оставив Ретерсварда в гостинице, граф поспешил в Тюильри. Под видом слуги он беспрепятственно проник во дворец и в восемь часов вечера наконец предстал перед Марией-Антуанеттой.
Королева очень изменилась за последние восемь месяцев. Волнения и страдания, которые пришлось ей пережить, превратили ее в старуху. Ее близорукие голубые глаза навыкате, казалось, выцвели, возле рта залегли горькие складки, волосы поседели.
Потрясенный Ферсен с трудом сдержал крик отчаяния. Он преклонил колени и коснулся губами прекрасной белой руки Марии-Антуанетты. В глазах обоих заблестели слезы.
Они долго разговаривали, поборов смущение и отчаяние. О чем? Это навсегда останется тайной…
На следующее утро Ферсен записал в своем дневнике:
«Я был у нее, прошел обычным путем; короля не видел. Остался там…»
Значит, граф провел ночь в Тюильри. Где? Никто не знает. Скорее всего в каком-нибудь кабинете, где прятался до среды, четырнадцатого февраля. Только в среду он встретился с королем. В ту ночь Ферсен и Мария-Антуанетта составили план побега. Королева считала, что конгресс европейских королевских домов придет им на помощь. Она хотела, чтобы Аксель убедил в этом Людовика XVI. Однако государь прервал речь Ферсена, не дослушав предложения графа.
– Я не хочу уезжать из Франции! – заявил Людовик XVI непреклонным тоном.
– Но, Ваше Величество, – пытался убедить короля Ферсен, – опасность…
– Не стоит об этом, – перебил графа монарх. – Нам ничего не угрожает. И все же мне бы хотелось, чтобы конгресс немедленно занялся предоставлением Франции военной помощи.
Изложив Ферсену свою точку зрения, Людовик XVI попрощался с гостем.
Девятнадцатого февраля швед еще раз побывал в Тюильри и ужинал с королем и королевой. В полночь он откланялся. Мария-Антуанетта проводила его до двери.
Аксель долго смотрел на королеву, потом склонился к ее руке.
Они виделись последний раз…
Целую неделю Ферсен оставался в Париже, скрываясь в доме Квентина Кроуфорда, и лишь двадцать первого февраля он вместе с адъютантом Ретерсвардом покинул французскую столицу. В Брюссель он вернулся двадцать четвертого февраля, сильно простывшим на морозе. Но несмотря на плохое самочувствие, он немедленно сел за письма. Аксель все еще надеялся спасти Марию-Антуанетту. К несчастью, первого апреля он лишился той поддержки, которую всегда оказывал ему Густав III: шведского короля убили в стокгольмской Опере. Умирая, государь прошептал:
– Вот порадуются парижские якобинцы…
Двадцатого июня 1792 года революционеры спровоцировали чернь на штурм Тюильри, заявив, что Людовик XVI снова сбежал.
Гвардейцы, охранявшие дворец, были мгновенно убиты, и толпа ринулась в покои. Ломая и круша все на своем пути, разъяренные парижане добрались до салона, где находился Людовик XVI. Ему на голову водрузили красный фригийский колпак и, осыпая бранью, заставили залезть на стол. Убедившись, что король никуда не делся, чернь покинула Тюильри.
В толпе были два молодых артиллерийских офицера. Тот, что пониже ростом, в ярости воскликнул:
– Как случилось, что гвардейцы пропустили этих мерзавцев?! Выстрелом из пушки можно было уложить несколько сотен, остальные бы тут же убежали…
Возмущавшегося молодого офицера звали Наполеон Бонапарт…
Когда граф Ферсен узнал о событиях в Париже, он впал в отчаяние. Впервые он стал сомневаться в том, что ему удастся помочь королеве. Именно в этот момент он получил послание Марии-Антуанетты, датированное двадцать первым февраля:
«Не терзайтесь мыслями обо мне. Верьте, что мужество всегда побеждает. Поторопите помощь, если можете. Я еще живу, но это чудо. День 20-го февраля был ужасным…»
Двадцать шестого июля граф сообщил Марии-Антуанетте:
«Король Пруссии решился, надейтесь на него».
Королева, доверяя любимому человеку, воспряла духом…
Несколько недель подряд Ферсен получал письма от Марии-Антуанетты. На полные тревоги послания королевы граф отвечал уверенно и спокойно:
«Через полтора месяца герцог Брауншвейгский перейдет границу».
Осуждавший европейских монархов за медлительность, Ферсен явно не осознавал, какая страшная угроза нависла над Людовиком XVI и его близкими. Знаменитый «Брауншвейгский манифест», возлагавший ответственность за жизнь королевских особ на Париж и всю Францию, вызвал волну гнева. Парижане, уверенные, что манифест был составлен в Тюильри, вооружившись пиками, ножами и ружьями, бросились во дворец, чтобы схватить Людовика XVI и Марию-Антуанетту.
Ища спасения от разъяренной толпы, королевское семейство укрылось в зале Собрания. Депутаты приняли их довольно вежливо, но, когда через восемнадцать часов король вышел оттуда, он уже не обладал никакой властью. В четыре утра одиннадцатого августа монархов препроводили в башню Тампля.
Ферсен перестал получать вести непосредственно от Марии-Антуанетты и должен был полагаться на слухи, день ото дня все более тревожные.
И вот двадцать четвертого января 1793 года он узнал о гибели Людовика XVI. В то время Ферсен вместе с друзьями находился в Дюссельдорфе, все еще надеясь на помощь европейских монархов. Надежда ожила, когда через несколько недель Англия объявила войну Франции. В эмигрантской среде спорили о том, кто станет регентом при малолетнем Людовике XVII… Ферсен предавался мечтам вместе со всеми. И только узнав о переводе королевы в Консьержери, он понял, сколь тщетны были все эти надежды.
В ухудшении положения Марии-Антуанетты повинны были храбрые сторонники королевы, которые попытались устроить ей побег. Увы! Их попытки провалились, и второго августа несчастную государыню доставили в Консьержери, где она должна была предстать перед революционным судом.