Ты не замечала, что император Джалал и Адхам-хан похожи?
Конечно, похожи! Так часто бывает, когда люди растут вместе и живут рядом много лет.
А еще, если у них один отец…
Что?!
Да, Джодха, я рассказала тебе не все, что услышала тогда. В основное было трудно поверить…
Что еще ты услышала? – Джодхе даже понадобилось присесть, чтобы не потерять сознание от ужаса.
Моти тоже с трудом собралась с силами, но начав говорить, следует продолжить.
Махам Анга родила Адхам-хана от императора Хумаюна. Он старший брат Джалала, а не только молочный.
Но почему же?..
Не призналась никому? Этот вопрос задал матери Адхам-хан. Махам Анга не была ни женой, ни наложницей Хумаюна, она была женой его военачальника. Знаешь, что последовало бы за таким признанием? Ее бы просто закидали камнями как неверную жену, а самого Хумаюна и вовсе свергли с престола. Махам Анга решила иначе, она утаила отцовство даже от самого императора, намереваясь просто подменить мальчиков. Джалалу грозила в лучшем случае жизнь где-нибудь в деревне в бедной семье, а Адхам-хан под его именем должен был стать императором.
Подожди, – попросила Джодха. – Я не могу во все это поверить.
Но это так. Мало кто признал бы Адхама законным наследником престола Моголов, а вот Джалала – да, вернее, Адхама под именем Джалала. Разница между ними невелика, нескольких месяцев никто и не заметил бы, тем более при тех событиях, которые происходили. Но что-то пошло не так, Джалала не удалось ни убить, ни оставить кому-то на воспитание, и Махам Анга была вынуждена скрывать все и заботиться о Джалале, чтобы иначе сменить императора на троне. Кое о чем догадался Байрам-хан, вот и был сначала отстранен, а потом убит. Догадался и дядя Джалала, младший брат императора Хумаюна, Аскари. Я не знаю, что с ним произошло, но его тоже не стало. А теперь им мешал только сам Джалал.
Джодха сидела, прижав пальцы к вискам, в которых стучала кровь.
Джодха, что, если и Джалал узнал правду?
Как?
Адхам-хан говорил матери, что выплюнет эту правду в лицо Джалалу…
Тем более! Он убил даже не молочного, а родного брата.
…и убьет его! Адхам-хан шел в гарем, чтобы убить Джалала, понимаешь? Сначала выкрикнуть ему в лицо правду, а потом убить.
Все равно… Моти, давай сегодня больше не будем говорить об этом? Мне и без того плохо в последние недели. Агра подействовала на меня нехорошо, мутит и вообще все расстроилось.
Что именно? – тон у Моти стал подозрительным.
Да все. Еду видеть не могу. От жары расстроились женские дела…
И давно у тебя они расстроились?
Два, нет, уже три раза ничего не было. Я больше не женщина, понимаешь, Моти? Я словно снова девочка, которая не готова к замужеству.
Джодха, ты что, не понимаешь, что произошло?! – Глаза Моти готовы вылезти на лоб.
Что?! – испугалась Джодха.
Сколько раз вы с императором были вместе и как давно?
Один, в первую ночь. Но это ничего не значит!
Но у тебя все изменилось после того?
Это ничего не значит! – уже не так уверенно повторила Джодха.
Давай позовем повитуху, если ты сомневаешься?
Я ни в чем не сомневаюсь! – Джодха встала и в волнении прошлась по комнате. – Моти, молчи! Что бы ни было, не говори никому ни слова, слышишь?
Ты что, собираешься скрыть беременность? И это при том, что император мечтает о сыне?
Каком сыне?! Никакого сына не будет!
Так я позову Анкиту? Ну, хочешь, тайно сходим к ней?
Джодха кивнула:
Да, но только, чтобы исключить всякие твои домыслы! И поскорей, хочу убедиться, что ничего такого нет. И быть не может, слышишь?!
Конечно, успокойся. Мы всего лишь сходим к Анките и убедимся…
Анкита не зря так прозвана, она действительно «Отмеченная», из тех, у кого врачевание словно в крови, кому не нужно долго раздумывать, достаточно лишь взять человека за руку, чтобы сказать, что с ним.
Женщина встретила Джодху и Моти, которые прятали лица под низко опущенными покрывалами, приветливо:
Проходите, красавицы, давайте ваши руки, я все скажу и предскажу.
Первой подала руку Моти. Анкита внимательно посмотрела на линии ладони, пощупала пульс, усмехнулась:
Не стоило доверять тому, кто понравился тебе внешне. Но теперь уже все позади, а счастье впереди и не противься ему. Не всегда хорош тот, кто облечен властью и богат деньгами, ищи лучше добрую душу, а богатство придет само. Ты перенесла ранение и тела, и души, рана телесная уже зажила, а душевная заживет, когда полюбишь другого.
Взяв руку Джодхи, она задумалась.
Что? – дрожащим голосом произнесла юная женщина. – Что-то дурное?
Хм, у тебя необычная судьба, очень необычная. Много было невзгод, много неверия есть и сейчас, много их будет впереди. Долго тебе еще биться, как птице в неволе, лучше бы ты этого не делала, но карму не изменишь. Ты связана с тем, с кем должна быть всю жизнь, не противься. И сына его носишь с первого дня. Тоже не противься. Ты ошибаешься в своем отношении к мужу, он достоин любви и доверия. Не избегай его. Счастье будет, но не скоро, ох, не скоро…
Джодха пропустила мимо ушей все слова, услышала только главное:
Я беременна?
Да, ты носишь его сына. Он должен знать об этом.
Сунув в руки старухе оплату, Джодха поспешила прочь.
В голове билась одна мысль: я ношу его сына! Моти с трудом догнала подругу:
Джодха, Анкита еще сказала…
Я не хочу знать, что она еще сказала! Моти, что теперь делать? Что мне делать, Моти?!
Как что? Ты должна сообщить радостную весть императору.
После того, как он выставил меня из Агры? Как сообщить? Приползти к нему на коленях на потеху всему гарему?
Нет, Джодха, император не в Агре, он недалеко, в Аджмере. Ты должна съездить туда.
Ты с ума сошла? Аджмер – мусульманская святыня, там могила – даргах Чишти.
Вот тебе и ответ. Чишти из тех, кто проповедует веротерпимость. Император не зря туда ходит в хадж, для мусульман семь раз сходить на могилу Муинуддина Чишти, все равно что совершить хадж в Мекку. А знаешь, зачем император туда отправился?
Помолиться, зачем же еще? И попросить прощения грехов.
Джодха, я слышала, что он молит своего бога о ниспослании сына. Будь человечней, ты не имеешь права скрывать от Джалала свое состояние.
А если он… не поверит? Если не поверит, Моти? Ведь так не бывает – один раз, и сразу сын? При том, что я его просто ненавидела, а сыновья рождаются только от любви.