– Простите, а в чем проблема? – поинтересовалась я.
Старуха стиснула руки на набалдашнике трости.
– Проблема в том, что Светлана не может видеть своего бывшего мужа, отца Валечки. Они нехорошо расстались… Собственно говоря, ей надо было подумать об этом, когда она выходила замуж за талантливого музыканта. Евгений Больц уже тогда был восходящей звездой и любимцем женщин. Светлана должна была догадаться, что такой мужчина не станет сидеть возле ее юбки и помогать ей нянчить младенца!
Я подумала, что любая женщина, выходя замуж и заводя ребенка, рассчитывает именно на это.
– Я говорила Светлане, что она ведет себя неправильно! – горячилась Галина Георгиевна. – Приходя домой, муж должен видеть ухоженную жену и умытого, причесанного, благонравного младенца. Женщина должна быть послушной и забавной. Светлана же постоянно устраивала Евгению сцены. А ведь он артист!
Я прикинула Светлану Кричевскую в роли «послушной и забавной»… Как-то не складывалось.
– У него гастроли. Сначала по стране, потом поездки за границу… Когда их отношения обострились до предела, с одних гастролей Больц попросту не вернулся. Теперь он гражданин США. Валечку он не видел пятнадцать лет.
– Скажите, а Валентин знает, кто его отец?
Галина Георгиевна покачала головой:
– Разумеется, знает. Когда он получал паспорт, пришлось показать ему свидетельство о рождении. Там черным по белому написано, что его отец Евгений Михайлович Больц.
– А до тех пор? – изумилась я.
Галина Георгиевна поморщилась:
– Светлана сменила мальчику фамилию, как только развелась с Больцем. И всю жизнь на вопросы Валечки отвечала, что его отец умер.
Да уж… Довольно жестоко по отношению к ребенку. Какие бы разногласия ни возникали между супругами, ребенок не виноват, за что же его так наказывать, заставляя оплакивать потерю, которой на самом деле не было?!
Видимо, по моему лицу Кричевская догадалась, о чем я думаю.
– Да, я тоже считаю, что это чересчур… Но разве Светлана станет меня слушать?!
– Она так сильно ненавидела бывшего мужа? – спросила я.
– Иногда меня даже удивляло, насколько сильно, – задумчиво произнесла Кричевская. – Если бы Евгений в ту пору был в пределах досягаемости, я бы не удивилась, если бы Светлана плеснула в него кислотой.
На мой потрясенный взгляд Кричевская как ни в чем не бывало пояснила:
– Ну, не сама, конечно. Наняла бы кого-нибудь. Это ведь была середина девяностых… и они с Аркашей делали много такого, о чем Светлана предпочитала мне не рассказывать. Кстати, именно в этот период она и сошлась с Аркадием.
– Простите? – Я не поверила своим ушам.
– Ну, одно время они жили вместе как муж и жена, – безмятежно сообщила Кричевская. – Аркадий замечательно умел ладить с детьми и очень хорошо занимался с Валечкой. Длилось это недолго – примерно с год, а потом Аркадий много лет оставался для Светланы деловым партнером. Сейчас-то у него молодая жена и маленькая дочка.
Интересно… Значит, Светлана боится насилия со стороны человека, который когда-то был ее любовником и играл с ее маленьким сыном?!
– Когда Евгений бросил Светлану, ее как будто подменили, – задумчиво проговорила старуха. – Она всегда была волевая и жесткая. Но тут… иногда я ее боялась. Многих вещей я предпочитала просто не знать. Я воспитывала Валечку, в детстве он очень много болел.
– И что, Евгений Больц совсем не помогал сыну?
– О чем вы говорите?! – возмутилась старуха. – Он уехал за океан. Прошло лет пять, прежде чем он хорошо устроился за границей. А первое время ему тоже приходилось несладко.
– Тоже? – переспросила я.
– Вы не представляете, милочка, как мы жили тогда, – поджала губы старуха. – Как раз в это время умер мой муж. У него была военная пенсия, а тут мы лишились всех источников дохода. Моя дочь по образованию историк – сами понимаете, в каком положении мы оказались…
Да. Теперь я понимаю, почему Светлана с такой маниакальной страстью отговаривает своего сына от поступления на философский факультет и лоббирует Лондонскую школу экономики…
– Несколько лет мы жили очень трудно, – царственно кивнула Кричевская. – Потом дела у Светланы и Аркадия пошли на лад. Но все равно было непросто. Однажды нам в окно бросили бомбу.
– Что, простите? – мне показалось, что я ослышалась.
– В комнату, где на полу играл Валечка, через открытое окно бросили бомбу, – безмятежно пояснила старуха. – Она взорвалась, и Валю оглушило взрывом. Он уцелел только потому, что был очень мал – осколки прошли над его головой. С тех пор он очень нервный мальчик.
Ничего себе… Теперь понятно, почему обе женщины так трясутся над Валентином – ведь они едва его не потеряли.
– С тех пор в нашем доме всегда живут телохранители, – продолжала Кричевская.
– Влад производит впечатление очень компетентного специалиста, – сказала я.
Старуха кивнула:
– Да, он просто золото. Только иногда слишком много на себя берет. Ну, Светлана сама виновата – я столько раз говорила ей, что надо соблюдать дистанцию… К тому же такие отношения очень нервируют Валечку.
Я вспомнила, как юноша выбежал из гостиной, когда заметил недвусмысленный намек на близкие отношения между матерью и ее охранником.
Кричевская горестно вздохнула:
– Мальчик уехал в Москву именно потому, что не мог видеть этого безобразия. А Светлана совершенно не желала это прекратить. Она предпочла расстаться с единственным сыном, лишь бы сохранить при себе любовника! Удивительно эгоистичная позиция!
Я почувствовала, что наш разговор, и без того давно уже перешедший границы допустимого, становится попросту неприличным. Я как-то не привыкла обсуждать постельные дела моих работодателей… а вот Галина Георгиевна, кажется, не видела в этом ничего плохого и говорила о дочери так, как сплетничают о совершенно постороннем человеке.
Я перевела разговор на другую тему, и мы больше не затрагивали Светлану и ее мужчин.
К ужину из своей комнаты спустился Валентин.
Светлана вернулась поздно. Кричевская приехала с какого-то благотворительного мероприятия. Я, конечно, не ждала, что бизнесвумен наденет платье в пол с открытой спиной, но и брючный костюм на таком мероприятии не вполне уместен. Единственными приметами праздника во внешности Светланы было то, что костюм не черный, а светлый – цвета слоновой кости.
Мне показалось, что я вижу алое пятнышко на отвороте брюк Кричевской, когда она положила ногу на ногу, располагаясь в кресле. Но это могло быть что угодно – красное вино, к примеру. Светлана выглядела непривычно оживленной и взвинченной. Она весело поинтересовалась у матери и сына, как они провели день, но ответы почти не слушала, думая о чем-то своем. Сообщила, что эти благотворительные балы – жуткая скука, но ездить туда совершенно необходимо, если хочешь держать уровень. Понятия не имею, что бы это значило. Очевидно, на подобные мероприятия приглашали далеко не всех, и попасть туда значило продемонстрировать, что ты в ладу с местной властью и бизнес-сообществом города.