Она укрепила соединение с тонкой белой струйкой, тянущейся из сердца Иллвина, и раскрыла канал. Огонь души хлынул из него и, присоединившись к вялому, сердитому потоку, идущему из Каттилары, понёсся в ночь, следуя серой нити, но не касаясь её. Жизнь сошла с лица Иллвина, сделав черты неподвижными, восковыми. Иста вздрогнула.
Она отвернулась и перевела взгляд на спящую Каттилару. Демон у неё в груди зашевелился. Слишком сильно напряжено всё вокруг, это может привести к фатальным последствиям. То, что предстояло сделать Исте, было действительно опасно, опасно для всех, но она не могла поступить иначе. Слишком много душ пошло на риск этой ночью…
Она обратилась к Каттиларе, перемещая пламя её души по направлению к голове. Демон попытался последовать за ним. Она положила отмеченную снежинкой руку на горло Каттиларе, удивлённо отметив, что пальцы начали источать серый свет. Демон отпрянул, в ужасе закричав. Глаза Каттилары раскрылись.
Она попыталась приподняться, но только обнаружила, что тело парализовано:
— Вы! — прорычала она Исте. — Будьте прокляты, отпустите меня.
Иста позволила себе тяжело вздохнуть:
— Эрис уехал. Пожалейте его врагов, потому что смерть спускается к ним из темноты верхом на коне-демоне, неся с собой меч и огонь. Многие разделят его путь в объятия Отца этой ночью, их души, словно изорванные знамёна, предвестят его приход. Пришло время сделать выбор. Вы поможете ему в этом последнем пути или будете препятствовать?
Голова Каттилары заметалась из стороны в сторону:
— Нет! Нет! Нет!
— Сам бог ожидает его, Он Сам, затаив дыхание, ждёт вашего решения. Сердце Эриса рвётся к руке его Отца, словно птица-вестник. И даже если заставить его вернуться, он проведёт остаток жизни, который, думаю, будет весьма краток, у окна, тоскуя о последнем приюте. Он не станет благодарить вас. Он не сможет любить вас, потому что сердце его будет принадлежать иному миру. Он может даже начать ненавидеть вас, зная, какой славы вы лишили его. В последний момент, в последний миг перед выбором задумайтесь не о том, чего желаете вы, а чего жаждет он; подумайте не о своём благополучии, а о его более великом благе.
— Нет! — воскликнула Каттилара.
— Что ж, хорошо. — Иста потянулась, чтобы разорвать соединение, уголком глаза наблюдая за мятущимся и бунтующим демоном.
Каттилара отвернулась и прошептала:
— Да.
Иста замерла и выдохнула.
— Я молю, — тихо произнесла рейна, — чтобы боги услышали меня и донесли моё тихое «да» до своего пятикратного царствия раньше, чем громкое «нет». Да будут мои слова услышаны, чтобы я услышала вас. — Она судорожно сглотнула. — Крепко держите демона. С ним будет нелегко справиться.
— Мне будет больно? — спросила Каттилара. Её глаза наконец встретились с Истиными. Голос было бы не слышно, если бы не звенящая тишина, царившая на площадке. На наблюдавших за происходящим людях даже не шелестела одежда.
Да, нет, понятия не имею.
— Думаю, да. Все роды болезненны.
— Ох. Хорошо. — Она снова отвернулась, но уже ничего не отвергала. Глаза её были влажными, но лицо всё так же напоминало резную слоновую кость.
Иста подняла руку, но её вмешательства не потребовалось. Лицо Каттилары расслабилось, белый огонь с удвоенной силой хлынул у неё из сердца и присоединился к пламени Иллвина, образовав мощный поток, с рёвом низвергшийся через парапет. Ты не один, Эрис. Сердца тех, кто любят тебя больше всех, теперь рядом с тобой. Она надеялась, что на том конце белой линии их дар принёс его телу вдохновение.
Иста поднялась и подбежала к парапету, приказав остальным готовить перевязки, ткань и жгуты. Она смотрела в темноту, которую, словно ленты, пересекали дороги, в темноту, где равнины напоминали туманные одеяла, скомканные на разорённой постели, а деревья в чёрной роще стояли неподвижно, как часовые. Во вражеском лагере горело несколько дозорных костров, джоконские всадники медленно перемещались из стороны в сторону вне зоны досягаемости арбалетного выстрела. Сгусток движущихся теней приблизился к деревьям, проскользнув между патрульными.
Она обратилась к иному зрению и проследила направление белого потока и тонкой серой нити, туда, где двигались двенадцать искорок, верхом на огоньках послабее. Можно было различить сероватое мерцание Эриса; отмеченная фиолетовым тень Фойкса светилась ещё ярче. Она отчётливо видела всё, что происходило внизу, когда Эрис пустил подсвеченный демоническим огнём контур коня галопом. Марч быстро приближался к неподвижному, яркому пятну магического света, словно ястреб, несущийся на ничего не подозревающую добычу.
— Вы видите Фойкса? — прошептал прерывающийся голос Лисе ей в ухо.
— Да. Он рядом с Эрисом.
Никаких криков тревоги не было слышно до тех пор, пока не рухнула первая палатка. Когда же наконец тишину ночи разрезали вопли и звон стали, конный патруль ринулся обратно в лагерь. Внезапно, над лагерем, искрясь, взвилась змея колдовского огня. Голубоватая вспышка огня души взметнулась вверх, отделяясь на глазах у Исты от комка неистового фиолетового свечения, который метнулся прочь, увлекая с собой вырванные клочья души. Голубоватая вспышка зашлась в агонии и потухла, исчезнув где-то. Фиолетовый комок приземлился на движущуюся среди деревьев искорку души; оба — и демон, и новый его носитель — рухнули на землю, переживая это соединение. Но змея больше не появлялась.
— Один есть, — сообщила Иста.
Атакующие не перекрикивались, не звали друг друга, они двигались в мрачной, полной решимости тишине. Бледные очертания другой палатки, скрывающей в себе ещё одну лиловую змею, закачались из стороны в сторону, затряслись и обрушились вниз. Джоконский маг собирал силы, чтобы сразить нападающего. Иста видела, как вспышка магической энергии пронзила Эриса, и слышала, как оборвался удивлённый вопль мага. Она даже решила, что еле слышный из дали, текучий звук ознаменовал отрубленную голову. Ещё один фиолетовый комок отделился от белого вихря. Потрясённое и кувыркающееся лиловое создание, не разбирая дороги, ворвалось в коня, нёсшего на себе джоконского всадника. Животное споткнулось, заметалось из стороны в сторону, сбросило седока и, встав на дыбы, устремилось прочь по дороге в Оби. Выпущенная змеиная голова потянулась вслед, словно ища, куда бы ударить, а потом потухла, рассыпавшись искрами.
— Двое, — сказала Иста.
Из-за деревьев взметнулось неровное пламя, жёлтое и яркое, поглотив в себе палатку. За рощей в больших зелёных палатках стали зажигаться огни. Иста не сомневалась, что в тот момент, когда был нанесён первый удар, маги спали, но теперь, разбуженные Джоэн, если до этого сами не проснулись от шума, они уже были на ногах. Как быстро смогут сбитые с толку джоконцы организовать защиту? Нанести ответный удар? Ещё одна белая вспышка, но на сей раз без фиолетового спутника, взметнулась вверх. Погиб кто-то из простых вражеских солдат или один из товарищей Эриса? Иста поняла, что с точки зрения бога, в этом нет никакой разницы. Все рождения и смерти равны в том царстве.