Князь Петр вышел в сопровождении исправника, и следом за ними метнулся в коридор растерянный Забалуев.
— Что же это? Как же это? — Долгорукая переводила взгляд с одного на другого, но все удрученно молчали. — Андрей, Лиза, Соня.
Молчание нарушил Репнин.
— Господа, я думаю, что знаю, где нам искать ответ на этот вопрос. И, если вы позволите, я отлучусь ненадолго, чтобы проверить свои подозрения. А тебе, Андрей, я бы посоветовал немедленно обратиться к судье и освободить Петра Михайловича под залог.
— Да-да, конечно, — кивнул словно очнувшийся после долгого забытья Андрей.
— Мария Алексеевна, Лиза, Соня, — Репнин эффектно прищелкнул каблуками, — уверен, мне удастся доказать, что за всем этим стоит та же фигура, как и в других противозаконных делах, что творятся в вашем уезде. И я докажу это! Я не прощаюсь!..
Вернувшись, Репнин застал с нетерпением ожидающую его в гостиной Лизу. Едва завидев Михаила, она порывисто встала с дивана.
— Что вам удалось узнать, князь?
— Смею утверждать, что подозрения мои окрепли, — вздохнул Репнин, — я был в доме Забалуева и нашел место, где мог находиться тайник с фальшивыми деньгами.
— А сами деньги вы нашли?
— Скорее всего, он использовал их, чтобы оболгать вашу матушку.
— Как жаль! — воскликнула Лиза. — И что же — мы опять оказались ни с чем?
— Мы знаем достаточно, но, к сожалению, для суда — это всего лишь слова. А как провели это время вы? Как чувствует себя княгиня? Есть ли вести от Андрея?
— Маменька отдыхает, Соня сидит рядом с ней, а Андрей, как уехал, еще не давал о себе знать, но я надеюсь на лучшее.
— Вы должны надеяться. Молитесь за счастливое разрешение этого дела и предоставьте мне действовать.
— Но я…
— Умоляю вас — не пытайтесь предпринимать что-либо самостоятельно! Забалуев опасен, а я не желал бы, чтобы с вами что-то случилось.
— Вы просите меня не вмешиваться?
— Да, я беспокоюсь за вас, — ласково, точно разговаривая с маленькой, промолвил Репнин.
Лиза нахмурилась.
— Если вы считаете, что я мешаю.., то, пожалуй, я не стану вам рассказывать о том, чему только что стала свидетелем.
Лиза повернулась уйти, но Репнин удержал ее.
— Простите, Елизавета Петровна! Я говорю о вашем невмешательстве не из мужского самолюбия, а потому что серьезно озабочен вашей безопасностью. Вы ближе всех находитесь к Забалуеву и первой можете пострадать, если мы слишком приблизимся к разгадке всех этих тайн. Но я готов выслушать вас.
— Час назад к Забалуеву приезжал один человек. Они обсуждали доставку каких-то денег. Когда Забалуев увидел меня и понял, что я слышала их разговор, то страшно испугался и быстро прогнал незнакомца.
— А вы могли бы узнать его, если бы повстречали еще раз?
— Конечно! Я видела этого человека в трактире. Я могу указать вам на него.
— Хорошо, — обрадовался Репнин. — Мы поедем с вами в трактир… Только условие — вы ни на шаг не отойдете от меня и будете делать лишь то, что я вам скажу. И прошу вас не устраивать больше танцевальных представлений. Договорились?
— Да! — с готовностью откликнулась Лиза.
Репнин улыбнулся и кивнул ей.
— Вы — очень смелая и.., необыкновенная девушка, Елизавета Петровна.
— Это отчаяние делает меня такой решительной, — грустно призналась Лиза. — Пойду к Татьяне, надеюсь, она не откажет мне в просьбе и еще раз уступит свое платье. Мы ведь будем, как это называется, сидеть в засаде?
— Да, — рассмеялся Репнин, — и нам следует хорошенько замаскироваться…
В трактире стоял полумрак, но Лиза все равно разглядела в сидевшем в дальнем углу человеке того, кто приходил сегодня к Забалуеву.
— Это он! — воскликнула она и тут же осеклась, испугавшись своего голоса.
Репнин посмотрел на нее с укоризной и приложил указательный палец к губам, словно говоря — тише, тише!
Они сели за свободный стол, и Репнин сам присмотрелся к посетителю, на которого указала Лиза.
— А ведь я его знаю, это Фирс, сторож в имении Забалуева.
— И что мы теперь будем делать? — таинственно понижая голос, спросила Лиза.
— Пожалуй, я могу его разговорить, — Репнин поднялся из-за стола. — Сидите здесь так, словно вас нет. А я попытаю счастья в дружеской беседе.
Репнин подошел к хозяину трактира и велел принести на стол, за которым сидел угрюмый сторож, бутылку перцовой и тарелку соленых огурцов. И, убедившись, что все исполнено по заказу, сам подсел к сторожу.
— Здорово, братец!
— Здоров, барин, коли не шутишь, — Фирс приподнял голову и посмотрел на Репнина. — А лицо мне твое знакомо, однако. Это не тебя с приятелем я от дома нашего хозяина прогонял?
— Как же, — с напускным весельем признался Репнин, — было дело, еле ноги унесли. А вот и угощение, наваливайся, не стесняйся!
— Водку пить не позор, — пожал плечами сторож. — Только с чего бы это ты, барин, расщедрился?
— Да увидел, что ты грустный, пожалел. Сидишь, свету белому не рад… Или хозяин денег не заплатил?
— Ага! Заплатил! — скривился сторож. — Дождешься у него. Последнюю заначку с горя пропиваю. Считай, с осени платы не видали! Промышляем тем, что ручки, где остались, медные от дверей выворачиваем да продаем. На табак и выпивку хватает.
— Так что же не уйдешь? Я ведь знаю, ты человек вольный.
— Весной с мужиками в город подамся. А пока, — махнул рукой Фирс, — дотянуть бы до первого тепла, и — айда!
— И не боитесь, что барин пропажу заметит да исправнику донесет?
— «Барин»! Вот ты — барин, а наш — одно название. Сам уже, что можно было, продал давно.
— Трудная у тебя работенка, — с сочувствием сказал Репнин.
— Да что трудного-то? — сторож опрокинул в горло стопку и захрустел вприкуску огурцом. — Тоже мне дело — рухлядь охранять! Кто на нее позарится?
— Слышал я, будто барин твой многим задолжал, потому и вам не платит.
— Да уж, видать, у него дела совсем плохо пошли, коли он даже туда денег не отсылает.
— Куда это — «туда»? — переспросил Репнин. Он почувствовал в этом «туда» что-то весьма важное и затаился от напряжения.
— Туда, — махнул рукой в сторону Фирс и икнул. — Вот, вспомнили меня, ждут не дождутся с передачей. А везти-то мне и нечего. Кукиш!
Сторож выгнул фигуру из пальцев и погрозил кому-то в тени у стены напротив. Репнин оглянулся — нет, никого, просто сторож напился и говорит с чертями.