— О, моя дорогая племянница! — воскликнул Оболенский, оглянувшись на ее зов. — И Миша здесь.
Как славно!
— Барон, — не давая никому опомниться, заговорила нетерпеливая Наташа, — представьте, пожалуйста, Мишелю вашу воспитанницу. А то они не знакомы.
— С удовольствием, — улыбнулся барон. — Моя воспитанница Анна…
Странно, вы ведь с Володей приятели, разве он никогда вам не рассказывал о ней?
— Нет, не рассказывал, — пробормотал Репнин, все еще с трудом приходя в себя от пережитого потрясения. — Но мне очень приятно представиться. С вашего позволения, я бы хотел пригласить вашу воспитанницу на тур вальса.
— Простите, но я не танцую, — смутилась Анна.
— Аня, — мягко остановил ее барон, — на балу принято танцевать и веселиться. Я уже стар для танцев, пары составить тебе не могу. Иди, потанцуй с Мишей, а мы полюбуемся на вас. Ступайте, ступайте.
Репнин повел Анну в центр залы, а потом, подхватив ее за талию, закружил в вальсе. Его робость прошла, а восхищение, наоборот, усилилось — Анна танцевала прекрасно. Она была легкая, нежная, пластично отзывалась на все его движения.
И у Михаила затуманилось в глазах — ему показалось, что он вальсирует с ангелом.
— Вы были великолепны, — наконец решился промолвить Репнин. — Мой кучер едва не сбил обладательницу самого прекрасного на земле голоса.
— Благодарю вас, сударь, вы очень любезны…
— Мой друг, Владимир Корф — большой любитель загадок… Почему он никогда не рассказывал о вас?
— Наверное, у него есть на то веские основания, — тихо сказала Анна.
— И, кажется, я догадываюсь, какие именно.
— Что вы хотите этим сказать? — испуганно спросила Анна.
— Он просто безумно ревнует вас!
Да и как может быть иначе? Вы — само совершенство!
— О, что вы!..
Михаил хотел добавить еще что-либо приятное для нее, но музыка смолкла, и Анна попросила Репнина отвести ее обратно к барону. Испугавшись, что ненароком сказал лишнего, Михаил смутился и повел ее через залу к уже знакомой группе, где Наташа по-прежнему любезничала с дядюшкой и его старинным другом.
— Смотрите-ка, у Анны появился новый поклонник, — раздался рядом с ними мрачный и металлический голос.
— Володя! — Оболенский радушно улыбнулся подошедшему Корфу-младшему. — Рад тебя видеть. Какие новости на службе?
— Извините, Сергей Степанович, мне необходимо срочно поговорить с отцом…
— Ты мог быть и повежливее, — нахмурился барон. — Иной раз ты ведешь себя просто бесцеремонно.
— Случилась одна.., неприятность, — продолжал настаивать Владимир. — У меня к вам есть одно неотложное дело.
— А между тем господин Оболенский очень высоко оценил выступление Ани. А уж ты знаешь, насколько он придирчив…
— Да выслушайте же меня, отец…
— Я представляю, какой эффект, она произведет на прослушивании!
— Хватит говорить об Анне! Обратите внимание на родного сына!
— Ты разве не слышал, как она сегодня пела?
— Я буду стреляться с наследником… Может быть, это вас заинтересует, — тихо, склоняясь к самому уху барона, прошептал Владимир.
— Ты что-то сказал о наследнике? — не понял барон.
— Нет, ничего, — пожал плечами Владимир. — Так, проверял, хорошо ли вы слышите…
— Я думал, ты уже ушел, — удивленно сказал Репнин, подходя с Анной к Корфам.
— И было бы лучше уйти… Что я и сделаю сейчас, но прежде… — Владимир остановил слугу, проносившего мимо блюдо с бокалами с шампанским. — Друзья мои! Я хотел бы поднять этот бокал за прекрасную даму, посетившую сегодня наше общество… за даму, у которой есть тайна…
— И эта тайна — ее огромный талант, который, я надеюсь, вскоре очарует не только наши сердца, — оборвал его тираду барон.
— Да-да, отец, вы угадали — я пью за Анну! — Владимир поднял бокал и выпил шампанское сразу, одним глотком, ничуть не смущаясь недоуменных взглядов окружавших его людей, и нетвердой походкой направился к выходу Репнин лишь отпил, с извинениями кивнул барону и Оболенскому и побежал догонять Владимира.
— Володя! Постой!
Ему повезло — Корфа уже перехватил Андрей Долгорукий.
— Сто лет тебя не видел! На днях получил письмо от Лизы, она спрашивает о тебе…
— Ax, да, да, Лиза, Лиза… — Корф вел себя, точно пьяный. — Ну, передай ей, что у меня все хорошо…
— Она посылает тебе привет, страстный поцелуй и кучу женских нежностей, которые просила передать наедине, — продолжал Андрей.
— Ну, напиши ей тоже что-нибудь от моего имени.
— Отчего сам не хочешь ей написать?
— Я — солдат, а не мастер амурных посланий…
— С тобой сегодня что-то неладное, Владимир, — тихо сказал озадаченный Долгорукий. — Пожалуй, я найду время поговорить о сестре позже. Когда ты будешь в настроении поддерживать дружескую беседу.
— Если у меня будет это время, если я вообще еще буду… — пробормотал Владимир.
Долгорукий странно посмотрел на него и вежливо откланялся, но уйти Корфу сразу не удалось — его тут же остановил Репнин.
— Володя! Ты не хочешь объясниться?
— Еще и с тобой? Увы, мой дорогой друг, вам, кажется, придется занять очередь!
— О чем ты? — недоуменно спросил Репнин. — Я хотел говорить с тобой об Анне. Она — воспитанница твоего отца, ты, наверняка знаешь ее очень давно…
— Слишком давно, к сожалению, — грубо ответил Корф.
— Ты что-то не договариваешь.
Я чувствую, здесь что-то скрыто.
— Да нет никакой тайны, Миша! — отмахнулся Владимир. — Обычная девица. Столько к ней внимания! А до меня ни у кого дела нет!
— Да что с тобой?
— Сущие пустяки! — язвительно засмеялся Владимир. — Просто я только что вызвал цесаревича Александра на дуэль!
— Ты, наверное, шутишь? — растерялся Репнин.
— А что, похоже, будто я шучу? Ах, да, проклятый маскарад! Все в масках — не поймешь, кто есть кто… Я не знал, что это Александр! А жаль! Если бы это был сам император, тогда и дуэли бы не понадобилось — сразу же на виселицу!
— Но почему? Что случилось?
— Мне показалось, что этот, с позволения сказать, незнакомец, оскорбил мою даму. А я даже не знал, что ее зовут Ольга…
— Так значит, красавица, которая свела тебя с ума — и есть та самая полячка? Господи!.. А ты пробовал принести извинения?
— Пробовал. Бесполезно. Оказывается, самолюбием страдают и наследники престола!
— Тише, тебя могут услышать!