– И то правда... – устало произнес Никита. – Вот и рассуди, что мне теперь, когда Андрей один остался, гордость свою перед ним выпячивать? – Татьяна покачала головой. – Да и нет у меня той гордости! Все бы отдала, чтобы рядом с ним быть.
– А, была ни была! – Никита махнул рукой. – Давай соберем твои вещички, и отвезу я тебя назад. Пусть хотя бы ты будешь счастлива!
Никита решительно собрал с пола оставшиеся вещи, накрепко затянул узел и протянул Татьяне руку. Она с благодарностью приняла его помощь, и они вместе вышли из комнаты. Никита деловито снарядил сани, устроил в кошеве Татьяну с узлом и потеплее. И взнуздал лошадку, чтобы шла побойчей.
Всю дорогу до имения Долгоруких Татьяна дремала в санях, представляя себе картины их будущей жизни с Андреем. Вот войдет она в дом, Андрюша прижмет ее к груди и обнимет нежно, потом поцелует, прикоснется к округлившемуся животу и ласково поздоровается с малышом. А ее назовет женою при всех и защитит от недоброго взгляда Марии Алексеевны.
Татьяна была уверена, что и Лиза, и Соня встретят эту новость с сочувствием, в их доброжелательности она и не сомневалась. Да и князь Петр – неужели он восстанет против родного внука? Татьяна медленно покрутилась с боку на бок в огромной дохе, в которую ее завернул Никита, – в последнее время она стала чувствовать: внутри нее что-то происходит. Жизнь, которая зародилась в ней, начала пробуждаться и все чаще давала знать о себе. И осознание этого делало ее гордой и ответственной за судьбу нового человечка.
Татьяна вздохнула. Ничего, маленький, теперь нам уже не будет страшно, мы все окажемся вместе – я, ты и наш папа, любимый мой Андрей, свет мой в окошке, душа моя!
Уже въехав во двор, Никита заподозрил неладное – огней в доме почти не было, и кругом стояла не правдоподобная тишина. Татьяна, очнувшаяся от своих сладких грез, тоже заволновалась, и дите в унисон сердечным скачкам принялось потихоньку бузить в животе. Никита поддержал ее при сходе из саней, поднял узел с вещами и стал поддерживать на ступеньках, кабы чего доброго не поскользнулась.
Первыми навстречу им попались Аксинья да Дмитрий – тихие и удрученные. Татьяна кинулась к ним, но Аксюша вдруг заслезилась и убежала куда-то, а Дмитрий кивнул Никите хмуро и неодобрительно, словно говоря: не до тебя, мол, парень, не до разговоров нам.
Татьяна его остановила.
– Если мы некстати, так и скажи, не чужие, поди. А чтобы не мешались, отведи меня скорей к Андрею Петровичу, он ждет меня, ты же сам мне письмо его давеча привозил.
– Опоздало то письмо, – с ходу брякнул Дмитрий. – А к барину пока чего ходить – вот обрядят его, в церковку вынесут, тогда и прощайся!
– Ты что мелешь?! – воскликнул Никита, едва успевая поддержать покачнувшуюся Татьяну. – Беременная она, ей волноваться нельзя, забыл?
– И то, чего это я – так сразу, без подходу, – виноватым тоном произнес Дмитрий. – Простите вы меня, да только все сейчас в доме, как помешанные. Горе у нас – Андрея Петровича убили...
– Не-ет... – простонала Татьяна. – Врешь, живой он, он звал меня, он ждет!
– Давай-ка ее отведем туда, – почесал в затылке Дмитрий, обращаясь к Никите. – И не шучу я – барин твой, барон, с Андреем Петровичем повздорили, говорят, да Владимир Иванович в гневе нашего-то и застрелил. Не сразу, правда, умер – мучался еще, доктор Штерн приезжал, да все напрасно. Помер Андрей Петрович, как есть крест, помер!
– А-а-а... – Татьяна, казалось слушавшая его вполуха, завыла тихонько и вцепилась в Никиту.
– Нет, не может быть, не верю я, жив он! Андрюша, сердце мое!..
– Танечка, милая, успокойся, – Никита обнял ее и стал гладить по голове. – Коли так случилось, ничего не попишешь. Может, вернемся домой, а?
– Никуда я с тобой не пойду! – Татьяна зло и с силой оттолкнула его. – Я здесь останусь. Место мое – подле него, и, если Андрей умер, то и я умру. Сяду рядом и умру.
– Совсем баба сдвинулась, – покачал головой Дмитрий, – как бы кричать не начала, скандалу не оберешься. Прошли бы вы куда, да куда? Комната ее теперь под Сычихой. Давай я за Лизаветой Петровной схожу, пусть она решит. – А ты чего приперлась? – раздался противный и резкий голос Полины. – Ступай вместе с женишком своим обратно, к хозяину-убивцу.
– Совести у тебя, Полина, нет, – рассердился Никита. – Видишь, плохо женщине, а ты свирепствуешь. И потом, с каких это пор твой барин тебе не хозяин?
– Не будешь с Анькой по столицам разъезжать! – усмехнулась Полина. – А то бы знал, что я нашла своих родителей, и отец мой – князь Петр Михайлович Долгорукий! Так что я нынче вольная и в доме этом, как дочь, принята. А барон твой теперь – убийца и посажен в тюрьму за то, что Андрея Петровича загубил.
– Не мог он, – недобро покосился на Полину Никита. – Барин не из таких, он против друга ни в жизнь не пойдет.
– Это он пусть на суде объясняет, – хмыкнула Полина, – а мне он больше не указ. Я сама здесь хозяйка...
– Не рановато ли обрадовалась, девушка? – в коридор вышла Лиза. Полина зыркнула на нее острым глазом и удалилась восвояси. – Здравствуй, Танечка, здравствуй, Никита... Вот такая у нас приключилась беда.
– Как же это? – Татьяна заплакала: по глазам и лицу Лизы она поняла, что надежды больше нет, как нет в живых и Андрея.
– Что случилось, того не вернешь, – прошептала Лиза, подойдя к Татьяне и взяв ее за руку. – Потерю эту не измеришь, и не изменишь ничего. Мне тоже страшно, и пусто на душе. Но мы должны жить и думать, что Андрей теперь в лучшем мире, и покой окружает его.
– Пусть он возьмет меня с собой, – прошептала Татьяна.
– Не смей так говорить! – нахмурилась Лиза. – Ты не одна, ты обязана думать о ребенке. Андрей бы тебе иного не простил. Лучше идем со мной, я отведу тебя в комнату Сони, Никита отнесет твои вещи, а потом я попрошу кого-нибудь покормить тебя.
– Я не хочу есть, – устало произнесла Татьяна, – я хочу увидеть его.
– Лучше попозже, когда мы станем прощаться, – кивнула Лиза. – Но я опасаюсь, что это будет слишком тяжелое зрелище для тебя. А вдруг что случится с ребенком?
– Ты запрещаешь мне увидеться с ним? – вздрогнула Татьяна, но под укоряющим взглядом Лизы сникла и покорно пошла следом за ней.
Никита тяжело вздохнул и поднял узел с ее вещами, Дмитрий сердобольно покачал головой – что-то все же с этим домом неладно. Как будто проклятье лежит на роду Долгоруких, даже и не упомнить, были хотя бы когда спокойные дни?
– Тсс! – Андрей подошел к постели, на которой спала Татьяна, и заговорщически приложил указательный палец к губам.
– Андрюша, родной, это ты?! – не веря своим глазам, воскликнула Татьяна, но Андрей осуждающе покачал головой, призывая ее к молчанию. – Ты живой? Я знала, что тыне убит! Я не верила, что с тобою что-либо могло произойти!