— Мне почему-то кажется, что этим предложением вы наживете себе еще больше врагов. Когда вы обложили наших дворян акцизным налогом и ввели таможенные пошлины на ввозимые в страну товары, вы укрепили казну, но при этом заставили раскошелиться нашу знать. Это ведь то же самое, что украсть?
— Одной из величайших бед России мне представляется тот факт, что здесь многое воспринимается через призму кривого зеркала. И если государство заставляет богатого поделиться с ним и заплатить налог на нужды общества, то это называется грабежом и посягательством на частную собственность. А если богатый не додает государству в свою пользу, то это объявляется умелым ведением индивидуального хозяйства.
— Егор Францевич, а как оценивает ваше предложение государь?
— Я уже просил Его величество об отставке, но Он в очередной раз не принял ее.
— И все же, узаконить решение о реформе может только император, а так как оно до — сих пор не принято, значит, отец против перемен?
— Любая реформа — это риск. Предугадать все последствия очень трудно. Мнения министров разделились, и Его величество перенес заседание Государственного совета, чтобы были подготовлены самые серьезные и неоспоримые обоснования необходимости нововведений. Ваш голос может сдвинуть стрелку весов в правильном направлении.
Я бесконечно благодарен вам за доверие, но позвольте и мне быть с вами откровенным. — Александр на секунду задумался. — Дело в том, что мои отношения с государем в последнее время осложнились. Более всего Его величество опечален появлением у меня того, что принято называть личным взглядом. А так как зачастую на многие вещи и обстоятельства мы смотрим по-разному, то мои суждения объявляются сумасбродством, а его — ответственной позицией. И потому я опасаюсь, не вызовет ли мое заступничество вашему проекту необоснованный гнев императора? И не поставит ли это окончательный заслон на пути все тех преобразований, о которых вы с таким тщанием и горячностью печетесь?
— Всю свою жизнь я верю в разум и молю Господа даровать его другим.
— Я буду поддерживать вас на заседании Совета, но прошу тем не менее заранее простить меня, если этот поступок будет императором неверно истолкован и повредит вашему проекту, — Александр поднялся из-за стола и, прощаясь, протянул Канкрину руку.
Министр вздрогнул — он был педантом и ярым сторонником субординации, и так и не смог привыкнуть к русской эмоциональности, позволявшей в аффекте или благородном порыве нарушать общепринятые рамки и условности. Канкрин осторожно пожал протянутую ему наследником руку, а про себя подумал: возможно, Александр в своих опасениях прав. Ревность вообще плохой советчик.
Оставшись один, Александр не сразу вспомнил, что не успел составить ответ своей прекрасной и таинственной «незнакомке» — фрейлине Репниной. Проклятая политика и малопонятная экономика совсем заморочили ему голову, и он забыл о том, что составляло смысл его жизни — новое чувство, новая любовь. Он потянулся было к листку с наброском очередного поэтического послания, которое должно, по его разумению, стать решающим в объяснениях со столь прелестным корреспондентом. Александр после разговора с отцом чувствовал себя совершенно свободным от каких бы то ни было обязательств по отношению к принцессе Дармштадтской.
Но в этот момент дозволения войти испросил Жуковский, и наследник нехотя согласился принять его. Василий Андреевич был им уважаем, хотя и бывал порой чрезмерен в нравоучениях.
— Надеюсь, этот визит ненадолго? — не очень вежливо осведомился Александр. — Я обещал министру Канкрину, что подготовлюсь к заседанию Государственного совета.
— Я рад, что Вы нашли время и для этого.
— Нашел время? Да я потерял такое количество времени, пока разбирался во всей этой экономической галиматье, да еще имел беседу только что с Егором Францевичем, и он вынудил-таки меня разложить все по полочкам, так что теперь я не только все понимаю сам, но и готов просветить любого в содержании его проектов.
— Думаю, Его величество будут этому рады.
— С чего бы это?
— Похоже, Вы завершаете круг приготовлений к своей главной миссии. Вы получили надлежащее образование, Вы стали принимать горячее участие в государственных делах и, наконец, Вы женитесь.
— А вот с последним вы явно поторопились, дорогой наставник!
— Что Вы хотите этим сказать, Ваше высочество?
— Недавно я виделся с отцом и просил его отослать принцессу Марию обратно. Свадьбы не будет.
— Значит, это правда? — растерялся Жуковский.
— Так вы знали? — в свою очередь удивился Александр.
— Государыня рассказала мне, и собственно, это и стало причиной моего прихода к Вам.
— Государыня? Как же она все-таки к вам неравнодушна! Да не возражайте, вы, Василий Андреевич! При дворе мало найдется людей, не осведомленных о вашем безответном чувстве. Но имейте в виду, я боле никому не стану дозволять мной командовать и за меня решать! Ни моим родителям, ни вам, хотя вы и любите меня, как родного сына. Время наставлений прошло! У меня есть своя жизнь, и я намерен распорядиться ею сообразно своим о ней представлениям.
— Мне казалось, что кандидатуру принцессы Вы назвали сами, не так ли?
— Дорогой мой Василий Андреевич, когда родители потребовали от меня срочно выбрать себе невесту, мною двигало желание наказать их за эту поспешность. Я был не прав, я был жесток по отношению к принцессе. Но я надеялся, что меня поймут — я только что потерял Ольгу. Мне казалось, я вообще никогда больше не смогу полюбить!
— И что же изменилось? Впрочем, не отвечайте, я и сам догадался — Вы влюблены!
— Да! — воскликнул Александр. — Я вновь дышу, живу, я верю в жизнь и ее радости. Я любим и хочу быть любимым той, что потрясла меня своим чувством.
— Ее имя — секрет?
— Нет, для вас — нет. Это-княжна Наталья Репнина.
— Но разве она не выходит замуж за любимого ею человека?
— Думаю, что нет.
— А почему вы так решили?
— Хм, — улыбнулся цесаревич. — А зачем, по-вашему, она стала бы писать мне все эти письма?
Александр подошел к столу и достал из потайного ящика, открывавшегося малозаметной кнопкой — выпуклостью с тыльной стороны крышки стола, пачку листков, исписанных аккуратным витиеватым почерком.
— Так я и знал, — вымолвил Жуковский, просматривая послания таинственной незнакомки. Я знал, что этим все и кончится. Ваше высочество, вы позволите мне на несколько минут отлучиться? Но Вас я настоятельно прошу дождаться моего возвращения.
— Для чего?
— Я не могу Вам сразу всего объяснить, но, зная, как Вы обожаете тайны, умоляю, не уходите, Вы будете приятно и весьма неожиданно удивлены.
— Хорошо, — Александр почувствовал себя заинтригованным.
— Так помните — Вы обещали мне, — Жуковский поклонился ему и стремительно вышел из его кабинета.