А Никита и в самом деле чаевничал у Варвары. Он пришел сказать, что ее гадание — Варвара баловалась иногда предсказаниями на кофейной гуще — сбылось. Обещано Никите было, что явится ему красавица с синими, как бездонное небо глазами, стройная, как молодая сосенка. Анна, подумал Никита. И Анна действительно явилась — зашла на кухню после неожиданной репетиции, когда барон велел ей вместо Полины войти в роль Джульетты, уставшая с дороги, но счастливая и с подарками. Анна привезла Варваре специй из восточного магазина, что на Невском. А для Никиты — томик стихов господина Тютчева, только что появившийся в книжных лавках.
— А теперь, милая моя, — пробасила Варвара, вдоволь наобнимав свою любимицу и на радостях, и в благодарность за подарки, — рассказывай про Петербург. Страсть, как люблю про балы слушать! Самой ни разу увидеть не довелось, одно лишь и знаю, что кухня да кухня!
— Зато угощение твое во сто крат вкуснее, — улыбнулась Анна.
— Хотя и врешь ты, доченька, а приятно. И давай не тяни, видишь, Никита глаз с тебя не спускает, только что в рот не заглядывает — так ему интересно! Да ты не смущайся, парень, я когда тебе плохое говорила?! То-то и оно. Ну, рассказывай, Аннушка! Дом-то большой?
— Не дом — дворец! При входе колонны, кругом мрамор да малахит. В огромном зале так много зеркал, золотые канделябры, свечи! Столько свечей, что было светло как днем!
— Небось, одних свечей рублей на сто выжгли… — пробурчал Никита.
— А на дамах камни сверкают так, что глазам больно! Жемчуга, бриллианты! Все танцуют, смеются, пьют шампанское… — Анна говорила так, словно сказкой на ночь убаюкивала, и вдруг замолчала и после паузы сказала просто и радостно: — Потом я пела для гостей и для директора Императорских театров. И, кажется, ему понравилось. Может быть, он пригласит меня на прослушивание!
— И не присмотрела ты там себе никого? — по-свойски поинтересовалась Варвара, повздыхав о неведомых ей красотах.
— Нет, — вздрогнув, быстро ответила Анна.
— Ладно, не стану тебя терзать, после об этом поговорим. Сама-то хоть танцевала? Приглашали тебя?
— Приглашали…
— Ну и как? — допытывалась Варвара.
— А вот так! — Никита без предупреждения подхватил Анну и начал кружить ее в вальсе по кухне.
На одном из па он задел локтем угол стола и болезненно сморщился.
— Что с тобой, Никитушка? — воскликнула Анна.
— Ничего… Лучше в другой раз…
— С утра едва ходит, — покачала головой Варвара.
— Покажи-ка мне руку, — требовательно сказала Анна. — Дай я посмотрю, что там у тебя. Боже мой… Что это? Никита отвечай, откуда синяки?
— С лошади упал, — Никита вырвал руку из ее пальцев. — Пустяки это, на мне все быстро заживает.
— А ты куда смотрела, Варвара?! Надо рану промыть, а то, не дай Бог, может горячка начаться.
— Так уж сразу и горячка, — разулыбался Никита. Ему было приятно, что Аня так заботится о нем.
— А у нас тут, оказывается, новая сестра милосердия объявилась, — издевательски произнес Карл Модестович, входя в этот момент на кухню.
— У Никиты рана на руке. Ее надо обработать…
— А между тем, в доме есть человек, который не меньше, а может, даже больше других нуждается в заботе.
— Неужели с дядюшкой что? — всполошилась Анна.
— С чего ты взяла? — остановил ее управляющий. — Я о том человеке говорю, кто днем и ночью печется о благе всех работников. А о нем самом, бедном, никто всерьез не беспокоится. А ты и подавно.
— Это кто тут у нас бедный? — воинственно спросила Варвара.
— Тебе говорить не разрешали! — прикрикнул на нее Шуллер. — А вот Анна знать и помнить должна — господин барон не вечен! Он стар. И скоро кто-то другой будет оценивать ее достоинства.
— Я молюсь, чтобы господин барон прожил еще много лет! — перекрестилась Анна.
— Молись, молись! А я подожду. Я терпеливый. И дождусь того момента, когда душа барона отойдет к небесам…
— Барина не трожь! — Никита вдруг пошел на управляющего, и Анна с Варварой тут же повисли у него на руках, сдерживая его благородный порыв.
— Ну-ну! — погрозил ему управляющий. — Ты лучше в дороге свой норов показывай. Иди коляску готовь, поедешь за доктором Штерном, а ты, Анна, с ним, чтобы чего не перепутал.
— Чувствую я, что что-то случилось, — прошептала Анна.
— Твое дело не чувствовать, а исполнять! И чтоб по-скорому обратно! Я на крыльце ждать буду.
— А что доктору-то сказать? — хмуро спросил Никита.
— Нечего ему говорить — звали и все тут!
Управляющий выставил Никиту и Анну из кухни и не упускал их из виду, пока они со двора не уехали.
Пока он ходил, барону стало лучше. Иван Иванович уже не хрипел, а дышал, правда, глубоко и еле слышно.
— Как здоровье, Иван Иванович? Лучше вам? — склонилась над ним Полина.
— Аннушка, это ты? Анна, где Анна?
— За лекарством отправилась.
— Мне не нужно лекарство, я должен… — барон сделал попытку приподняться, но тут же без сил опустился на думочку, подложенную ему вместо подушки.
— Мне скажите, я все сделаю, — прошептала Полина, вплотную приблизившись к его лицу.
— Умру я… — слабым голосом проговорил барон. — Там, в сейфе возьми, бумага свернута, с ленточкой алой. Анне передай, вольная…
— Вольная?! — понимающе распрямилась Полина. — Сейчас же и посмотрю.
Она быстро прошла в кабинет и бросилась к сейфу. Документ, о котором сказал барон, оказался на месте. Полина кинулась на него, точно хищная птица, и хотела изорвать или в камин бросить, но потом передумала и вернулась в библиотеку.
— Этот? — показала она документ барону.
— Да-да, — одними губами шепнул Корф.
— Не волнуйтесь, барин, уж я передам, точно передам, — Полина припрятала бумагу на груди и направились к выходу, но барон жестом остановил ее. — Что-то еще забыли, барин?
— Письмо… письмо хочу написать… срочное…
— Барин, барин, не беспокойтесь вы так! И письмо помогу написать. А то пока Анна вернется! — Полина засуетилась, побежала в кабинет, принесла оттуда чернильницу с пером и лист бумаги. — Вы, Иван Иванович, диктуйте, я все, как надо, напишу, — ласково сказала Полина, устраиваясь поближе к барону, — ничего не пропущу, ни строчки, ни буковки…
Когда Шуллер вернулся к библиотеке, то столкнулся с закрывавшей дверь Полиной.
— Ну, и как он? Жив?
— Да не просто жив. Вот! Письмо велел написать.
— Завещание? — вздрогнул Шуллер, забирая у нее свежий исписанный лист. — Так, так… Дорогой Владимир, немедленно прошу тебя оставить все дела и вернуться в поместье… Больше ничего?