– Вообще-то я приступила бы к нему уже сегодня, – холодновато заметила я. – Если бы ты не заманил меня на эту вечеринку.

– Вам не понравилось? – прикинулся дурачком Алексей.

Я усмехнулась.

– Мне, безусловно, все понравилось. И пиво действительно замечательное, и общий антураж. Но все же я шла сюда в первую очередь с другой целью. Мне нужен был Владимир Петрович Милехин.

– Но я не виноват, что так получилось! – распахнул свои глаза Алексей. – Я сам не ожидал, что Владимир Петрович не приедет! Поверьте мне!

– Он знает, что я должна быть здесь? – спросила я.

Алексей помялся и утвердительно кивнул. Я вздохнула и потуже затянула поясок плаща.

– Ты знаешь, Леша, – задумчиво произнесла я, пристально глядя в серые глаза Привольнова. – У меня складывается впечатление, что твоему шефу не так уж важно знать, что произошло с его дочерью!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как бы там ни было, а назавтра уже в одиннадцать утра я подъезжала на своем «Ситроене С5» к медицинскому институту. Я решила начать с беседы со студентами группы, в которой училась Олеся Милехина. Я понятия не имела, с кем из своих однокурсников Олеся была дружна, поэтому для начала выбрала в собеседники старосту группы.

После этого я хотела поехать к матери Олеси. И, кроме того, побывать в университете и пединституте с тем, чтобы постараться разыскать Ксению Лопатникову. Для того чтобы люди более охотно шли на контакт, я иногда пользовалось удостоверением оперативного работника городского УВД, которое мне не так давно справил давнишний друг подполковник Андрей Мельников. С этим человеком меня связывало многое, и я рассчитывала обратиться к нему – а параллельно помочь ему в повышении процента раскрываемости преступлений. Если, конечно, им занимается его отдел.

Пользовалась документами я в зависимости от ситуации. Взглянув в лицо человека, с которым предстоит побеседовать, обычно безошибочно определяла, придется идти на хитрость или нет.

Милицейское удостоверение распахивало передо мной многие двери, закрытые для частного детектива. Обычно я, как фокусник, раскрывала красную книжечку, махала ею перед чьим-то носом и, не дав рассмотреть, тут же убирала. Срабатывало на все сто. Еще не было случая, чтобы меня кто-то в чем-то заподозрил. Но я всегда вела себя осторожно и старалась не злоупотреблять.

Отыскать группу, в которой не так давно училась Олеся Милехина, мне удалось не только без помощи удостоверения, но и практически без труда – в деканате никто особо не интересовался моими мотивами.

В этот день группа должна была заниматься в административном здании железнодорожной больницы. На мое счастье, профессора, который должен был проводить семинар, неожиданно вызвали в операционную, и студенты, предоставленные сами себе, разбрелись по территории больницы, невзирая на холодную погоду.

В просторном и светлом вестибюле перед аудиторией я увидела одну из студенток: она сидела на широком подоконнике и читала какую-то книжку.

– Добрый день, – обратилась я к девушке.

Студентка раздраженно подняла голову, чтобы увидеть, кто оторвал ее от чтения, но тем не менее ответила вежливо:

– Здравствуйте.

– Я занимаюсь расследованием гибели Олеси Милехиной и хотела бы задать вам несколько вопросов, – отчеканила я.

Девушка смутилась:

– Боюсь, ваши вопросы останутся без ответа. Олеся была очень хорошей и умной. Мне искренне жаль, что она так рано ушла из жизни. Но мы с ней никогда не были близки и виделись только на занятиях. Я совсем ничего о ней не знаю, так что извините.

– А с кем из студентов вашей группы я могу поговорить об Олесе?

– Поговорите со старостой, – посоветовала девушка. – Аня у нас излишне любопытная и всегда обо всех все знает.

– А где я могу ее найти?

Студентка спрыгнула с подоконника и подошла к двери, ведущей в аудиторию.

– Вон она, в окружении одногруппников, – девушка показала на компанию студентов из четырех человек. – Видите в центре рыжую красавицу?

– Вижу.

– Это и есть Аня, наша староста.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила я.

– Не за что.

Студентка вернулась к подоконнику и снова уткнулась в свое чтиво, а я вошла в аудиторию и направилась к той группе, на которую мне только что указали.

– Добрый день, – поприветствовала я студентов.

Медики ответили нестройным хором, глядя на меня с любопытством. Я на всякий случай все же показала им удостоверение, повторив то же самое, что только что сказала девушке в вестибюле.

И тут в глазах одного из студентов неожиданно заметила страх. Он быстро отвернулся и поспешил уйти, явно не желая общаться. А трое других – веснушчатый парень и две девушки – смотрели на меня с интересом.

– Так ведь дело-то закрыли, – заметил парень.

– Откуда вам известно? – спросила я.

Парень смутился и, стрельнув глазами в сторону рыжеволосой красавицы, пробормотал неопределенно:

– Так говорили.

– Дело не закрыли, а временно приостановили, – соврала, не моргнув глазом, я. – Теперь расследование поручено мне, поэтому я и пришла к вам.

– Незачем, – сказала рыжая красотка. – По-моему, и так все ясно: принимала наркотики и переборщила.

Девушка с большой родинкой на лице как-то передернулась, словно хотела сказать старосте: «Говори только за себя!»

– Значит, вы считаете, что Олеся Милехина была наркоманкой, – присаживаясь на свободный стул, обратилась я к старосте. – Это ваше личное мнение или вам об этом доподлинно известно?

Рыжая дернула плечом:

– Это мое личное мнение. С виду Милехина была милой, скромной и всегда вежливой. Однако я уверена, что все это – сплошное притворство. В тихом омуте, как известно, черти водятся. Она только и имела что красивое личико, а так ничего собой не представляла, училась слабо и в институте держалась на честном слове. Может быть, наркотики придавали ей смелость и уверенность в себе.

Девушка с родинкой возмущенно подняла голову, но промолчала.

«Почему? – задумалась я. – Не хватает смелости выступить против старосты или действительно за Олесей водились кое-какие грешки?»

А парень, почесав голову, сказал:

– Вообще-то у Олеси был хороший характер. Она старалась ни с кем не ссориться, всегда была вежливой и внимательной. Но что лично меня всегда поражало – так это то, что Олеся была умным и интеллектуально развитым человеком, а училась слабо. Может, ей чего-то не хватало, раз она села на иглу?

– Значит, вы тоже считаете Олесю наркоманкой, – сделала я вывод.

– Не знаю, – честно ответил парень. – Верить не хочется, но – не знаю. Одно могу сказать точно: ничего странного в поведении Олеси мы не замечали. Мы же медики! Если бы Олеся принимала наркотики, то мы, без сомнения, увидели бы. Не знаю.