Что бы я делала, если бы у меня не было таких друзей, как Володя Кирьянов, Андрюша Мельников и Гарик Папазян! Конечно, последний не принимал никакого участия в этом расследовании, но на то была уважительная причина. Я помнила о его прежних заслугах и о своем обещании, которое ни разу не выполнила, поэтому решила, что, закончив свои дела, возьму бутылку армянского коньяка, купленную сегодня в магазине на Нагорной улице, и навещу больного. Признаюсь, мною вдруг овладела эйфория. Настроение было приподнятым, хотелось чего-то неземного…
Даже очередной звонок Тучнова не смог вывести меня из себя.
— Татьяна, я все жду, когда за мной придут, даже узелок себе собрал, — злорадно пошутил страховой агент. — А в дверь все не звонят и не звонят. Скажите, сотовым телефоном в СИЗО можно пользоваться?
— Игорь Андреевич, вы не ждите, идите, работайте, страхуйте клиентов; если понадобится, вас из-под земли достанут! — Я приняла игривую манеру разговора, которую навязал мне Тучнов. — А пока вы на свободе, еще сможете сделать что-нибудь полезное для общества.
— Спасибо за совет. Я, пожалуй, так и поступлю. А вам, Татьяна, я тоже желаю успехов в работе.
— Вы очень любезны.
— Значит, вы на меня больше не сердитесь за вчерашнее?
— Конечно, нет. Только жалею, что свои любимые туфли не застраховала.
— Не понял?
— Каблук сломался, когда я из висящего в воздухе лифта прыгала.
— Значит, вы в этом меня вините?
— Нет, что вы! Только себя. Простите, у меня другой телефон звонит.
Я отключила мобильник и сняла трубку городского телефона. Это был Кирьянов, который деловито сообщил мне фамилию и отчество Михаила, а также его домашний адрес и, сославшись на сильную занятость, закончил разговор.
Разумеется, я решила наведаться к Реутову Михаилу Геннадиевичу, проживающему в доме номер триста восемьдесят девять на Тутовниковой улице. Володька не сказал мне номер квартиры, значит, это был частный дом.
К этому визиту стоило тщательно подготовиться, поэтому я пересмотрела содержимое своей сумки. Кажется, все было на месте: и диктофон, и газовый пистолет, и наручники, и отмычки. Положив туда на всякий случай еще несколько шпионских штучек, я застегнула на сумке «молнию» и решительно шагнула к двери.
* * *
Тутовниковая улица начиналась почти у Волги, проходила через центр Тарасова, потом прерывалась железнодорожным полотном, а затем продолжалась, круто поднимаясь в гору. Завокзальная ее часть была одноэтажной — сплошной частный сектор. Моя «девятка» отчаянно виляла между выбоинами, я боялась, что на очередной из них оторвется глушитель. Дальше дорога была еще хуже. Доехав до триста шестидесятого дома, я свернула в переулок, остановила машину около водопроводной колонки, на небольшом пятачке, более или менее подходящем для парковки, и отправилась разыскивать Реутова пешком.
Каково же было мое удивление, когда на месте триста восемьдесят девятого дома я увидела пепелище! По всей видимости, пожар был здесь не вчера и не неделю назад, а по меньшей мере полгода назад. Это обстоятельство осложняло поиск Реутова, но я не отчаялась, а постучалась в калитку к соседям.
На мой стук сначала откликнулся черный пес, похожий на помесь пуделя и дворняжки, а затем на крыльце дома показалась молодая женщина с годовалым ребенком на руках.
— Вам кого? — спросила она.
— Я ищу Михаила Реутова.
— Его найти сложно, — сказала хозяйка, оставаясь на крыльце. — Простите, что не подхожу к вам — у Саши ветрянка. А вы кто Мишке-то?
— Я из прокуратуры, — ловким движением я чуть приоткрыла «молнию» и достала из кармашка сумки красные «корочки», имеющие свое магическое действие даже на расстоянии.
Женщина сделала шаг вперед и сказала:
— С тех пор как его дом сгорел, он бомжует. Это он зимой напился до чертиков, заснул и забыл у печки заслонку открыть. Хорошо, что соседи напротив ночью огонь увидели и вызвали пожарку, иначе бы Мишка заживо сгорел, и на нас мог бы огонь переметнуться. — Ребенок заплакал, и мамаша стала его успокаивать. — Простите, сейчас я положу Сашу в кроватку и выйду к вам.
Она вернулась довольно быстро, остановилась примерно в метре от меня и спросила:
— Он натворил что-то, да?
Я неопределенно кивнула головой и спросила, чтобы избежать недоразумений:
— Вы могли бы описать внешность Михаила Реутова? Какого он роста?
— Наверное, он выглядит сейчас не так, как раньше. Я давно его уже не видела, но мой муж как-то встретил его и даже не сразу узнал. Миша так опустился! Одет в какое-то рванье, грязный, не бритый, борода лопатой! А раньше он таким красавчиком был! Спортом когда-то занимался, айкидо, кажется. Но все бросил, пить начал, потом этот пожар…
Слушая соседку Реутова, я стала сомневаться в том, что речь идет о «любовнике» Евстюхиной. Возможно, у него был чужой паспорт. Но на всякий случай я повторила свой вопрос:
— Вы так и не сказали, какого роста ваш сосед и какой он комплекции?
— А что случилось-то? Почему вы о нем расспрашиваете? Мишка живой?
Я поняла, что женщина не скажет больше ни слова, пока я не удовлетворю ее интерес.
— Возможно, Реутов является свидетелем одного преступления, — это была моя дежурная фраза, которую я всегда говорила в подобных случаях. Она не пугала людей, не настраивала против меня, но и ни о чем конкретном не говорила.
— Понятно, — женщина удовлетворенно кивнула головой. — Миша — высокого роста, худощав, волосы прямые, черные, как смоль.
— А сколько ему лет?
— Он ровесник моей младшей сестры. Значит, ему сейчас двадцать семь.
Я внутренне возликовала — мое расследование не зашло в тупик! По описанию Реутов был похож на убийцу. А то, что у него еще недавно была борода, так ее сбрить можно, и лохмотья на приличную одежду поменять тоже несложно.
— А где же можно найти Михаила?
— Первое время он по здешним сараям скитался, а потом его отовсюду гнать стали, поскольку он съестные припасы из погребов уничтожал. Родни у Мишки в Тарасове, кажется, не осталось, померли все, бывшая жена за границу уехала, кажется в Америку, поэтому даже не знаю, где он сейчас ночует… Знаете, обычно днем бомжи на свалке отираются, той, что за Национальным кладбищем. Думаю, и он там промышляет.
— Мама, Саша опять плачет, — сказала девочка лет десяти, просунув голову в приоткрытую дверь. — Я не знаю, как его успокоить.
— Простите, но мне надо идти.
— Да, да, конечно, вы мне очень помогли. Спасибо. До свидания.
Взглянув напоследок на пепелище, я пошла к своей машине. Да, у каждого бомжа свои обстоятельства, оставившие его без крыши над головой! Кто-то стал жертвой квартирных мошенников, кто-то принадлежал к числу беженцев из стран ближнего зарубежья, не нашедших в России приюта, а кого-то, в частности Мишу Реутова, сделали таковым «зеленый змий» да «красный петух».