Я поупражнялась несколько раз — все проходило гладко. Теперь надо найти что-то на второй, лирический номер. Решив не изменять своему сегодняшнему «кошачьему» стилю, я подобрала маленькое стрейчевое платье тигровой расцветки. Снималось оно классическим способом — просто стягивалось, как кожа змеи. К платью в набор прилагались длинные, до плеч, перчатки и эффектная полумаска кошки. Аксессуары были той же тигровой расцветки и обильно украшены оранжевыми и черными стразами.
Появился Сергей. Он одобрил мой выбор:
— Молодец, Карина, вкус хороший. С комбинезоном разобралась? Тогда бери костюмы и пойдем скорей к звукооператору — музыку подыщем.
Теми же коридорами мы прошли куда-то за сцену, в комнатку звукооператора. Сергей уже объяснил тому его задачу. Звукооператор пожалел меня и начал заниматься подбором музыки сам, иначе я еще час провозилась бы с его фонотекой, которая состояла не менее чем из сотни мини-дисков.
Для «Ниндзи» он предложил мне на выбор три яркие ритмичные песни. Я остановилась на более или менее знакомой мелодии из недавнего альбома «Елло». Для лирического танца я попросила найти песню Тины Тернер «Голден Айз». Она идеально подходила к выбранному мной костюму. Разумеется, такая классика нашлась в его коллекции.
— Ну что, готова? — нетерпеливо спросил Сергей.
— Как, уже? — непритворно ужаснулась я.
— Ничего себе «уже», и так сколько времени провозилась! Вадим Арнольдович ждет давно. Давай живенько за кулисы — одеваться на первый номер. Отработаешь, сразу переоденешься, дашь сигнал звукооператору — и вперед, на второй. Время не тяни.
От таких гонок у меня голова совсем пошла кругом и начали подкашиваться колени.
— А кто будет в зале? — с предательской дрожью в голосе спросила я.
— Да не волнуйся так! Ты же профессионал! Зрителей в баре немного, почти все ушли после программы. Главное — понравиться Вадиму Арнольдовичу, с ним даже хореограф не может спорить. Хореографа, кстати, в зале нет, его не успели предупредить, он ушел. Ну все, ни пуха! Я пойду смотреть из бара.
* * *
Что и как я станцевала — помню как в тумане. От волнения в моей бедной голове все смешалось. Остались только какие-то фрагменты, как в порезанной кинопленке. Больше всего запомнились пожирающие меня черные глаза Гарика и его плотоядная ухмылка. Похоже, больше я ничего не видела.
А я-то надеялась, что спровадила его в казино и он увлечется игрой. Как бы не так! Этому котяре известен азарт только одного рода. Наверное, каким-то шестым чувством он уловил флюиды предстоящего в баре действа и немедленно вернулся за наш столик, едва лишь я успела появиться на сцене.
К счастью, Димы в зале уже не оказалось. Даже несмотря на то, что он меня не узнал, его присутствие в зале могло бы все испортить. Правда, оставался Папазян.
На первый мой номер Гарик реагировал еще более или менее адекватно — гипнотизировал меня взглядом, вместе со всеми воскликнул «браво!», когда я лихо сорвала комбинезон и осталась лишь в маленьких черных трусиках, долго аплодировал в конце номера. Но второй мой выход, под Тину Тернер, поверг непробиваемого ловеласа в некое подобие ступора. Он перестал ухмыляться и, как зомби, немигающим взглядом уставился на сцену.
Потом запомнилось, что меня внезапно перестало смущать его присутствие и вообще чье бы то ни было. Я ощутила ранее не испытываемое мною чувство, которое, если попытаться оформить его в слова, выглядело примерно так: «Если уж оказываешься в подобной ситуации, то надо стать порочнее самого порока, только тогда будешь на высоте».
И я была на высоте! Я выделывала такое, что не могла представить в самых разнузданных своих фантазиях. Сняв платье и оставшись в одних перчатках и маске, я использовала платье как партнера для эротических игр, лаская его, катаясь с ним по полу и испытывая с ним воображаемый экстаз страсти. В финальном аккорде песни отшвырнула платье и рухнула на светящийся пол сцены, раскинув руки и выгнувшись дугой, как в эпилептическом припадке.
Музыка окончилась. Но еще несколько секунд после этого в зале стояла тишина. Зато потом зрители разразились такой бурей аплодисментов и возгласов, что я почувствовала себя Айседорой Дункан — никак не меньше.
Поднявшись, я не удержалась и скосила глаза на бедного Гарика. Он единственный из всех зрителей сидел неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Его сейчас можно было скорее назвать «бедным Йориком». Я развернулась и удалилась за кулисы гордой походкой Клеопатры.
Едва я успела прикрыться, как за кулисами появились Сергей и Вадим Арнольдович собственной персоной. Сергей светился. Выражение лица его шефа было более сдержанным. Он произнес:
— Ну, что вам сказать. Смело. Очень смело. Но ведь потрясающе, черт побери! Одним словом, вы приняты, можете завтра же приступать к работе. Будете исполнять оба номера во втором отделении, костюмы оставьте те же, выбор очень удачный. Вопросы гонорара обсудите с Сергеем.
Шеф степенно удалился. Сергей бросился ко мне выражать восторг, свой и зрителей. Но мне было уже не до этого. Я вдруг почувствовала себя как булгаковская Маргарита, на которую перестала действовать волшебная мазь. Мне хотелось только одного — одеться и поскорее убраться отсюда. Неужели я смогу еще хоть раз повторить нечто подобное?
Около выхода из клуба меня ждал Гарик. Он уже оправился от пережитого шока, и на лице его блуждала привычная ухмылка. Предупредив все возможные его реплики, я прошипела:
— Если произнесешь хоть слово — убью на месте.
Мы молча сели в «мерс», молчали всю дорогу до моего дома, молча поднялись на мой седьмой этаж, и лишь когда я отперла свою дверь и красноречивым взглядом дала понять, что «на сегодня все», Гарик не удержался-таки от язвительной реплики:
— Танюша, я так и не понял, кого ты ловила в этом клубе, но я лично ловил кайф! Согласен присутствовать и при дальнейшем ходе операции.
Я с грохотом захлопнула дверь перед самым его носом. Мне хотелось сейчас сильно напиться, до потери памяти. Но это было бы еще хуже.
Нет уж. Хватит психовать. Знала, на что шла. Тем более, каков успех! А?! Можно сказать, фурор. Взошла новая звезда на небосклоне тарасовского стриптиза! Да и мысль о двойном гонораре, обещанном Геннадием, согревала мою грешную душу.
Ай, ладно, Танюха! Годы наши молодые, надо все попробовать, чтобы потом было что вспомнить. А грехи будем в старости замаливать. Когда грешить уже не сможем — вот как раз занятие и найдется.
С такими богохульными мыслями я отправилась спать.
Итак, сегодня состоится мой дебют в шоу-программе «Красного льва». А заодно — представится наконец возможность столкнуться лицом к лицу с убийцей Киры.
От такого противоречивого сочетания я испытывала сложную гамму чувств — некий коктейль из охотничьего азарта гончей, почуявшей зверя, и мандража невесты перед первой брачной ночью.