— Я в этом убежден! Передадите профессору из рук в руки вот этот конверт и больше ничего. Поручение пустяковое…
— Когда и где я смогу это сделать? — спросил я.
— Уже завтра. Профессор Серебровский — председатель приемной комиссии. Завтра в 15.00 он будет обходить помещения общежития, где поселились абитуриенты. Вы подойдете к нему, когда он, выйдя из корпуса, направится к машине. Скажете, что вас просили передать некоторые документы друзья из Америки…
— Так открыто? — поразился я. — А КГБ? То есть ФСБ…
— А чего вам их бояться? Америка — друг России. Она поможет… Ну а потом, как только профессор окажется у нас, мы сразу же в торжественной обстановке подпишем договор о сотрудничестве. Будет банкет и так далее. Без проблем!
— Совместное предприятие?.. Ну что же… — согласился я, махнув еще сто граммов коньяку и блаженно закатив глаза.
— Именно так! — похлопал меня по плечу Джонсон. — Эй, официант! Счет…
Профессора Серебровского в Америку я провожал лично. Он даже всплакнул в «Шереметьево-2» и обнял меня на прощание. И улетел, слава Богу! А через пару дней мы подписывали договор о международном сотрудничестве и прочие документы. Об этом, кстати, подробно писалось в ряде газет. Это событие подняло мое настроение, испорченное неудачной поездкой Паши-Мозоля в Елец. Теперь ту неудачу можно было не принимать в расчет. «Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, все хорошо!» — пропел я про себя…
Третий по счету орден был обнаружен в ходе обыска помощником усатого оперативника — совсем еще молоденьким лейтенантом, которого следователь называл запросто «Гришей». Он отыскал орденские знаки в ванной, в коробке из-под сладких лимонных долек, которая находилась в стиральной машине.
Снова понятые засвидетельствовали находку, и доктор Буров подметил, что студентка-дворничиха Алла, уже без особого интереса выполняла свои обязанности. Она устала — ведь обыск продолжался третий час и ему не видно было ни конца, ни края…
Капитан Стороженко сразу же передал орденские знаки профессору Полянскому, и Илья Филиппович, водрузив на нос очки в массивной оправе, принялся рассказывать:
— Вообще-то орден Святой Анны появился в России из Голштинии. Он был учрежден в 1735 году голштейн-готторпским герцогом Карлом Фридрихом в память скончавшейся в конце двадцатых годов того же восемнадцатого столетия его супруги Анны Петровны, дочери Петра Великого. В России же этим орденом стали награждать с 1742 года, когда сын Карла Фридриха Карл Петр Ульрих был объявлен наследником российского престола. Первыми кавалерами ордена в России стали четыре камергера: Воронцов, Разумовский и братья Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы.
…Профессор истории продолжал свою лекцию, но Буров его уже не слышал, голос адвоката Плевако из девятнадцатого века заполнил его сознание…
— …От свидетелей вы знаете, что он — не дисконтер, что он, учитывая векселя Попову, учитывал лишь по приязни, не скидывая ни рубля. Вы знаете от Петрова, что, едва Мазурин узнал, что Шпейер обманом выманил у Еремеева вексель, как он уничтожил вексель и даже не искал вперед данных две с половиной тысячи рублей…
…Мазурин невольно улыбнулся — слушать оправдательную речь всегда приятно. Он даже начал отбивать пальцем левой руки какой-то бравурный победный марш на перилах перегородки, отделявшей его от общего зала. Но потом перестал слушать Плевако, углубившись в свои воспоминания.
Надо сказать, что семейством графа Петра Ивановича Шувалова Мазурин интересовался довольно-таки давно. Еще бы! Ведь он знал, что в «красном углу», на каминной доске московского особняка Шуваловых, хранился целый «иконостас» драгоценных орденов. И к этому-то особняку, находившемуся на Большой Никитской улице, он и искал подходы в конце 1868 года.
Поначалу он сделал ставку на лакея Ферапонта из графского дома, но тот оказался такой продувной бестией, что выманил у Мазурина задаток, напился как свинья и в тот же день утонул в Москве-реке. Правда, Мазурин успел вытянуть из него сведения о внутреннем расположении комнат дома и даже начертил что-то наподобие плана, указав на нем, как лучше и быстрее пройти к месту хранения семейных реликвий. Узнал он от Ферапонта и всю историю наград, полученных членами этой фамилии в разные годы.
Граф Петр Иванович Шувалов, меньший брат графа Александра Ивановича, служил камер-пажом при высочайшем дворе в самые последние годы царствования Петра Великого. Потом он был камер-юнкером при великой княжне Елизавете Петровне, чем, конечно же, был обязан своей супруге Мавре Егоровне, пользовавшейся особым расположением царственной особы. Поскольку в 1741 году Шувалов принимал самое деятельное участие в доставлении престола цесаревне, то он был тут же произведен в действительные камергеры, подпоручики лейб-кампании и генерал-майоры. Вслед за этим Шувалов получил два ордена — Святой Анны и Святого Александра Невского.
Младший Шувалов никогда не довольствовался тем, что имел. К 1748 году, например, он являлся генерал-адъютантом, получил дворянство, значительные земельные наделы в Лифляндии. Но ему все было мало. Он чертовски ревновал фортуну, благосклонную к некоему выскочке Никите Бекетову, который по выпуску из Кадетского корпуса в один год благодаря своей красивой внешности был произведен в полковники и поступил в генерал-адъюнкты к могущественному графу Разумовскому.
Втершись в доверие к неопытному в житейских делах Бекетову, Петр Иванович рекомендовал ему пользоваться мазью для утренних и вечерних притираний. В результате лицо Бекетова превратилось в сплошную маску из-за воспалившейся угревой сыпи. Тут же графиня Мавра Егоровна присоветовала императрице удалить Бекетова от двора, как человека легкого поведения, подцепившего дурную болезнь…
Ха-ха-ха! Определенно Мазурину нравился этот Петр Иванович, делавший карьеру не на полях сражений, а интригуя при императорском дворе.
Правда, впоследствии он несколько исправился. В 1756 году, став конференц-министром, директором монетного двора и управляющим артиллерийской канцелярии, он улучшил боевые свойства некоторых орудий и даже изобрел первую гаубицу для стрельбы разными боеприпасами, от ядер до картечи. И все же ордена он продолжал получать исправно. Например, орден Святого Андрея Первозванного получил благодаря личному участию в небезызвестном деле устранения претендента на престол Иоанна Антоновича…
Графиня Мавра Егоровна почила в бозе в июне 1759 года. Сам же граф Петр Иванович скончался в январе 1762 года. Тогда же его гробницу украсил маршальский жезл.
Сын Шуваловых Андрей Петрович заслужил четыре высших ордена и скончался в чине действительного тайного советника в апреле 1789 года. Он оставил после себя двух сыновей и двух дочерей.
Один из внуков Петра Ивановича, Павел Андреевич, стал полной противоположностью своему деду. Он честно воевал под началом Суворова, командовал стрелками во время сражения при Сент-Готарде, где и был тяжело ранен, отличился в Отечественной войне 1812 года, лично сопровождал Наполеона на остров Эльбу. Однако орденов он выслужил куда меньше своего деда-прохиндея. Умер внук скоропостижно в 1823 году.