– Да хоть сейчас! – объявила Ася и с вызовом обвела нас лукавым и цепким взглядом.
– Супер… – восхищенно тая, прошептал Максим и вопросительно посмотрел в мою сторону. – Едем?
– Не так быстро, молодые люди, – остудил я их пыл.
– Испугались? – усмехнулась Ася. – Вы, наверное, думали, что придется меня умолять, уговаривать? А я вдруг раз и – пожалуйста, пройдемте?
– Дело не только в вас и не столько в вас, – негромко, но твердо сказал я. – Последние несколько дней для меня выдались очень тяжелыми, и сегодня я хотел бы отдохнуть. А вот завтра, во второй половине дня…
– Завтра во второй половине дня я занята, – зло сказала Ася, а Максим непонимающе уставился на нее совершенно щенячьим взором.
– Хорошо, – кивнул я, – когда вам будет угодно.
– Когда вам будет угодно! – передразнила меня Ася. – Звонарев тоже всегда так говорил. Вы с ним, случайно, не из одной песочницы? Ладно, я пошутила… Ну чего смотрите? Явились двое, говорят – давайте ограбим профессора…
– Почему «ограбим»? – не понял Максим, а я не смог удержаться от улыбки.
– Он еще и смеется! – фыркнула Ася и вдруг сделалась совершенно серьезной. – Может быть, все-таки поговорим по-настоящему, как взрослые люди? Для чего вам нужен Звонарев? Или он сам вам не нужен, а только его записи? Он у вас что-то украл и вы хотите ему отомстить? А может, все дело в обычном плагиате?
– О, какое богатое воображение! – Я не удержался от сарказма, отчего Ася немедленно вспыхнула, а Максим укоризненно покачал головой.
– А что я, по-вашему, должна была подумать? – нахмурилась девушка. – Вы сами-то поняли, о чем просили меня?
– Вообще-то я просил вас навестить мужа вашей матери и узнать, все ли у него в порядке, а если его нет дома, то попытаться разобраться почему. – Я значительно смягчил тон, и все как-то сразу успокоились. – Послушайте, Ася, мы, точнее, я попал в очень сложную ситуацию, помочь разрешить которую может только вмешательство вашего… то есть профессора Звонарева. Я не просто ограничен во времени. Сказать так – значит не сказать ничего. Нам необходимо в самое ближайшее время увидеться с профессором или хотя бы узнать, где он может быть.
– А почему не обратиться в милицию? – спросила Ася.
– В милицию нельзя, – мрачно добавил Максим. – Ни туда, ни в какие другие розыскные инстанции. Это очень опасно для жизни – и самого профессора, и друзей Игоря Сергеевича.
– А где спрятана камера? – Ася показно оглянулась, но, увидев, что мы даже не пошевелились и не изменились в лице, снова обратилась ко мне: – А рассказать слабо?
– Нет, только зачем? Все, кто хотя бы что-то знал об интересующей нас проблеме, загадочным образом исчезли, включая профессора Звонарева, – пожал я плечами. – Поверьте, я не призываю вас совершать противоправные действия, и если вы думаете, что мы аферисты, – в обратном убедитесь сами. Попробуйте порасспросить коллег Звонарева, порасспрашивайте соседей. И если поймете, что у нас есть повод сомневаться в том, что это обычный отъезд, дайте знать. Сообщите в любом случае, чтобы мы понимали, насколько велики наши шансы выполнить свою работу.
– По-прежнему утверждаете, что вы просто ученый? – Ася уперлась в меня испытующим взглядом.
– Вот моя визитка. – Я протянул Асе карточку, страшно коря себя за то, что поддался настроению флирта, которое витало над молодой парой, старый дурак – я действительно решил, что они уже обо всем договорились и можно общаться свободно, без реверансов и лишних объяснений. – Думаю, хотя я человек не светский, пара-тройка упоминаний обо мне в Сети есть. Может быть, и фото тоже найдутся. А сейчас – позвольте откланяться, надеюсь, Максим вас проводит, а мне надо вернуться домой…
Дома я в сердцах сразу прошел в спальню и откинулся на подушки прямо поверх одеяла. Боковым зрением увидел, что пропало сложенное два дня назад на стуле постельное белье. Надо же, они подумали обо всем! Сняли то, что я постелил для Анны Петровны, и вернули на место мое. Интересно, а кто это делал – Анечка или Татьяна? Черт, я забыл им позвонить!
Татьяна ответила сразу, заговорила шепотом, потом я услышал, как заскользила металлом задвижка двери купе – вышла в коридор. «У нас все в порядке, Анна Петровна отдыхает». Похоже, я перестарался, строя ее: Татьяна не говорила – отчитывалась, фразы шли короткие, внятные, ни единой эмоции, хотя и без обидной официальности – просто и сухо. Не могу сказать, что это меня не задело. Я сознательно не давал Татьяне завершить разговор. Расспрашивал подробно – кто проводница, в вашем вагоне проводник, что приносили на обед, понятно, сами заказывали, и что заказали за ужин, сколько человек в вагоне, известно, на сколько рассчитан, так значит, заполнен, соседи не шумные, почему еще не вечер, вечер, ах, в этом смысле… Наконец Татьяна смягчилась, у нее вдруг разыгралось настроение, она начала сыпать деталями, кое-что даже показалось мне смешным, и я решил, что пора закругляться. Ладно, созвонимся завтра, как приедете, все, пока – я почувствовал, что Татьяна на мгновение замерла дыханием, но не позволил ей ничего добавлять, пожелал им спокойной ночи и попрощался.
Размявшись «задушевной беседой» с Татьяной, я немного пришел в себя и отправился принимать ванну. В обычные дни это считалось немыслимой роскошью, по будням я вставал под контрастный деловой душ, чтобы чувствовать себя в форме и немного злым – этот ингредиент весьма полезен в общении со студентами, их чуткие уши мгновенно ловят сердитые интонации, и довольно скоро они перестают шептаться, а некоторые даже просыпаются. Давно замечено: в педагоге всегда должно быть чуть больше злого следователя, нежели доброго, которому с легкостью садятся на шею и которого редко воспринимают всерьез. Страх – ну не совсем страх, а так, легкая страшинка – гарантия успеха любого нормального педагога. Молодежь не должна терять чувство реальности, чтобы не случалось ситуаций, подобной той, что застала меня сегодня врасплох. Я как-то неосмотрительно быстро определил Максима в компаньоны, распространив свою симпатию к нему на неизвестную мне девочку, которую видел впервые в жизни, и тут же получил ответный привет – здравствуйте, я тоже умная… Я развел в воде немного соли Мертвого моря из пакетика, подаренного моей туристической подругой, и, погрузившись в теплую, приятную ванну, тотчас же наполнившую легкостью все мое тело, вдруг подумал: все-таки женщины весьма полезные существа. Сколько бы я ни бывал за границей или ни ездил в командировки по стране, мне и в голову не приходило выбирать кому-то подарок. Не купить, что близко лежит в duty free, а искать и волноваться, чтобы подошло и понравилось. Честно говоря, даже сувениры родителям и Анне Петровне, приобретенные на мои деньги, всегда бегала искала какая-нибудь девочка из секретариата, оргкомитета, отдела переводов, а я просто давал задание и получал готовый продукт в упаковке – с бантиком или без. И по-видимому, мне хорошо удавалось объяснять моим добровольным помощницам их задачи и цели, потому что привезенным подаркам не только были рады – ими гордились, их выставляли напоказ немногочисленным гостям как образец сыновней почтительности и внимания. Лично я считаю это одним из проявлений фетишизма – хранить на долгую память оставленный на клочке бумаги номер телефона, случайную записку с малозначимым текстом типа «не волнуйся, я скоро буду» или целый год держать в вазе засохшую розу, преподнесенную мне с утомительной преданностью в глазах. В этом нет ни капельки здравого смысла – только наивная вера в примитивный амулет.