Однако мечты мечтами, а дело — делом. Поэтому для подписания контракта я взяла свою особенную ручку. Чернила в ней такие интересные — через две недели от моей подписи и следа не останется. И даже экспертиза не сможет установить, что подпись делалась каким-то особым составом. Просто не было ее — и все тут.
Я деликатно постучала в кабинет Алексеева и зашла.
— А, Татьяна Александровна, здравствуйте!
Алексеев познакомил меня с юристом. Мы быстро уладили все бумажные формальности. Затем я спросила:
— Максим Леонидович, когда вы смогли бы уделить мне некоторое время? Я хотела посоветоваться с вами относительно устройства сада.
— Ох, Татьяна, мне в ближайшие дни предстоит очень много работы с коллекцией. Вы же представляете — надо все разобрать, продумать, как оптимально разместить каждый экспонат. Я еще недостаточно хорошо знаком с домом, ремонт делался в мое отсутствие — я только раз приезжал, чтобы утвердить проект дизайнера. Поэтому мне нужно изучить освещенность, решить, каким должно быть сочетание естественного и искусственного света… Впрочем, это сугубо специфические нюансы, я не стану морочить вам голову.
(Ясное дело! Зачем мне об этом знать? Ведь к «сугубо специфическим нюансам» наверняка относится и устройство тайников.)
— Поступим так, — продолжал Алексеев, — вы эти дни побродите по саду, прикиньте варианты. Ну и всякая повседневная работа у вас, разумеется, есть.
— Да, всего невпроворот.
— Ну вот, а как только у меня появится время, мы с вами вместе погуляем по саду, и вы расскажете, что придумали, обсудим все. Я очень доверяю вашему вкусу, — добавил Максим Леонидович таким проникновенным тоном, каким разговаривают только с очень робкими, некрасивыми, но ценными работниками. Значит, роль моя мне пока удается. Йес! А с планировкой сада, стало быть, полный карт-бланш. Отлично, так даже проще.
Я уже выходила из кабинета, когда Алексеев окликнул меня:
— Да, Татьяна Александровна, сегодня к вечеру я закончу разбирать свою библиотеку. Можете совершенно без стеснения в любое время заходить и брать любые книги. Скажу без ложной скромности, библиотека у меня очень неплохая. И, кстати, целый стеллаж посвящен китаистике.
— О, Максим Леонидович! — Я изобразила на лице благоговейный трепет. — Обязательно воспользуюсь вашей любезностью. Но не беспокойтесь, я постараюсь знать меру!
— Не говорите глупостей. Вы же помните: «Книги живы, пока есть кому их читать, истины живы, пока кто-то их ищет».
Наверняка он процитировал кого-нибудь из великих китайцев, но я этого афоризма не знала, поэтому только покивала с умным видом.
Своим предложением Алексеев обрадовал меня больше, чем мог предположить. Библиотечная комната имела очень удачное (для моих целей) расположение. Она находилась в центре второго этажа и имела несколько выходов: со стороны фасада — к парадной лестнице, ведущей вниз, с противоположной стороны — на веранду, которая опоясывала две стены дома, через нее можно было попасть на половину прислуги, и справа — в каминный зал, откуда также можно было выйти к лестнице. Таким образом, библиотека была прекрасным наблюдательным пунктом, из которого можно удалиться в любом направлении.
Остаток рабочего дня я провела в саду, неторопливо прохаживаясь вдоль прошлогодних клумб и придумывая для алексеевского сада уголки один живописнее другого. Время пролетело незаметно.
После ужина — по здешнему распорядку он был в восемь часов, что для меня непривычно (обычно я ем как и где придется, без всякого распорядка), — я отправилась в библиотеку. Мне нужен был предлог, чтобы побродить по дому и лучше уяснить взаимное расположение всех его частей — для составления плана. В библиотеке было пусто, и я смогла внимательно осмотреться, запомнить расположение стеллажей с книгами и остальной мебели. Затем взяла что-то наобум со стеллажа с китайской литературой — надо держать марку. Заглянула в каминный зал. Там тоже никого не оказалось, и я смогла некоторое время спокойно осматривать его, чтобы запомнить все до мелочей — расположение мебели, окон, ниш, самого камина. Из зала я вышла на веранду, прошлась вдоль нее. Заглянула на половину прислуги — в маленькой общей столовой смотрели телевизор. Я прошлась по коридору вдоль комнат, запоминая их расположение. Вышла к парадной лестнице. Планировка второго этажа была изучена. Я решила спуститься вниз и по возможности продолжить осмотр. Первый этаж я уже более или менее представляла после вчерашнего собрания. И, по моим предположениям, в настоящий момент все картины и ценности хранились в задней комнате, примыкающей к гостиной, — вчера я заметила, что эта комната заперта. Причем замок оказался очень серьезный, кодовый, как на сейфе. Неплохо было бы в нее проникнуть. Видимо, это и есть хранилище ценностей, устроенное по первому варианту из описанных Завадским. Но если мое предположение верно, то комната наверняка оснащена камерой слежения. Поэтому пока я решила только получше рассмотреть замок, выяснить, какой он системы, уточнить наличие камер, чтобы продумать, каким образом и с помощью каких технических штучек я смогу пробраться туда незамеченной.
Однако моим планам не суждено было сбыться. Двери гостиной оказались приоткрыты, из них сочился неяркий свет. Слышны были голоса Максима Леонидовича и Виталия. Они что-то оживленно обсуждали. Вероятно, собирались в ближайшее время начать развешивать картины. Я подошла поближе к двери и прислушалась. Да, я не ошиблась. Разговор шел об освещении, о новых типах крепления и прочих технических деталях. Я поняла, что работы должны начаться завтра. Затем беседа стала более предметной — о том, какие полотна будут вывешиваться внизу, какие — в каминном зале, а какие пока вообще не стоит вывешивать. Я насторожила ушки. Но «Танцовщица» Дега вообще не упоминалась. Что же это, Алексеев не доверял даже своему личному секретарю и брату? А ведь из всего предыдущего разговора мне показалось, что Виталий очень неплохо знаком с коллекцией. Я решила дослушать до конца. Но не тут-то было. Со второго этажа вдруг донесся пронзительный женский визг, судя по тембру — Тусин. Я отпрянула от двери гостиной и, скача вверх по лестнице через две ступеньки, ретировалась на нейтральную территорию — в библиотеку. Уже оттуда я как ни в чем не бывало снова выбежала на лестницу, как раз навстречу Алексееву с Виталием.
— Что такое, Татьяна Александровна, это вы кричали? — взволнованно спросил Алексеев.
— Нет, что вы, я сама хотела узнать… я была в библиотеке, и тут этот визг… — лепетала я взволнованно, держась за очки одной рукой, а другой выставляя вперед книгу в подтверждение своих слов.
Из коридора прислуги доносился шум взволнованных голосов, один из них выделялся особо — это тонким голосом, сбиваясь на истерику, вопила Туся:
— Там, там, внизу, воры, в саду кто-то есть, я видела!
Максим Леонидович крикнул, чтобы все прошли в библиотеку. Через несколько секунд прислуга собралась, за исключением Варвары Семеновны, которая рано легла спать, и охранника, который был на своем рабочем посту перед мониторами. Олег Петрович скакал вокруг Туси со стаканом воды и уговаривал: