Через десять минут я вышла из ванной не только чистая и благоухающая малиной, но и полная решимости горы свернуть ради начатого дела.
Телефонный звонок заставил меня начать лихорадочно вспоминать, не давала ли я вчера кому-нибудь свой номер. Так, толстому дядьке с сальными глазками точно нет. А голубоглазому брюнету?.. Вроде бы тоже нет. Эдуарду я сказала, что позвоню сама. Значит, это может быть только…
Гриша бросил в мою сторону недоверчивый и даже, я бы сказала, подозрительный взгляд, но спрашивать ничего не стал. Я схватила телефон и отправилась в зал. Это на самом деле оказалась Валерия.
— Тань, извини, что я так сразу звоню, — затарахтела она, — но ты меня просила обо всех передвижениях тебе докладывать. Мне только что из брачного агентства звонили, просили прийти. Как ты думаешь, мне туда идти?
Уже по голосу я поняла, что вся спесь с Лерки слетела и замуж за иностранных бизнесменов она уже «почти» не собирается. За то время, когда ее Костик не звонил и не приезжал, Фисенко как будто заново по уши влюбилась в него. Но мне сейчас было невыгодно, чтобы подруга сидела и страдала в одиночестве. К тому же прерывать связь с «Эдемом» я пока считала несвоевременным. Поэтому начала вправлять «сестренке» мозги:
— Лер, ты прямо как маленькая девочка: то хочешь замуж, то не хочешь! Сходи, конечно, туда, раз уж все документы сдала, и своими глазами на все посмотри. В конце концов, отказаться никогда не поздно, а такой шанс в жизни ты еще едва ли получишь.
— Значит, думаешь, все-таки сходить? — все еще сомневаясь, переспросила подруга.
— Конечно, иди. Удачи, — безапелляционным тоном отрезала я и положила трубку.
Когда я вернулась на кухню, Гриша отворачивался от меня и прятал лукавую улыбку. Так, тут и ежу понятно: наш с Леркой разговор он хотя и не слышал полностью, но мои слова разобрал хорошо. Впрочем, объяснять ему что-либо я не собиралась. По крайнем мере, пока не спросит.
К счастью, он ничего спрашивать не стал, а просто поставил передо мной салат из крабов, печеную картошку, которуя я очень люблю именно с морепродуктами, и заварил свежий чай. За столом мы обменивались ничего не значащими фразами, а в конце трапезы я так сладко раззевалась, что Гриша, на несколько минут вышедший из кухни, вернувшись, застал меня уже спящей. Сквозь сон я ощутила, что он на руках донес меня до спальни, но поблагодарить его хотя бы взглядом я не смогла, так как глаза просто не открывались, а уставший мозг и вовсе отключился от реального мира.
* * *
Проснулась я не как обычно — от будильника или телефонного звонка. Мне просто приснился страшный сон, в котором с громким лаем за мной гонялся лохматый пекинес. Подняв голову с подушки, я с облегчением выдохнула: тишина вокруг убедительно доказывала, что образ громогласного Сеньки — всего лишь плод моего воображения. Вообще-то отсутствие звуков в квартире было очень даже подозрительно. Я сразу почувствовала: рядом нет ни одной живой души. Но куда же в таком случае подевался Гриша?
Я встала и прошлась по комнатам: на диване обнаружила вчерашнюю газету, на кухне — теплый чайник. Хм, спала я часа два, потому что времени было около полудня, значит, после завтрака он успел бы остыть… Так ничего и не поняв, я уткнулась в найденную записку.
«Господи, это же я вчера писала Грише», — внезапно осенило меня после того, как наткнулась на собственную подпись. Так, мои дела плохи, раз я до сих пор встать встала, а проснуться не проснулась. Я быстро поставила на огонь турку и достала пакет с кофе. После первой чашки глаза перестали закрываться, а после второй — мозг в обычном режиме включился в работу.
В ходе мыслительного процесса я догадалась, что не мешало бы выяснить, навсегда ли меня покинул Гриша или просто вышел за хлебом. Впрочем, версия с хлебом отпала тут же — в пакете лежала целая булка. В прихожей не было ни ботинок, ни его дубленки, но все остальные вещи оставались на местах. Значит, еще вернется.
Как ни тягостно мне было в эти дни ощущать себя обязанной постоянно докладывать о своих делах и перемещениях, но мне все-таки не хотелось, чтобы от меня сбегали, даже не предупредив. Конечно, в собственной квартире я была полноправной хозяйкой, но все-таки к Грише я очень привязалась, поэтому через некоторое время даже начала скучать.
Для разнообразия я решила проверить работу установленного вчера «жучка» и послушать разговоры Эдуарда, которые, возможно, смогут пролить свет на непонятное исчезновение Константина Руднева и пропажу из Леркиной квартиры драгоценностей. Я быстро переоделась и схватила с журнального столика ключи от машины. Вот тут-то и наткнулась на записку от Гриши: «Скоро вернусь. Не волнуйся».
«Хм, этого и следовало ожидать, — начала я ругать себя, — ведь нормальные люди всегда оставляют сообщения на видном месте — на столе, например. И только я ищу их там, где обычно оставляю сама, — на диване или возле чайника…»
Теперь на душе стало значительно легче, потому что хотя бы Гриша не пропал внезапно и бесследно. Мысленно пообещав позвонить ему при первом же удобном случае, я не стала утруждать себя написанием ответной записки и через две ступеньки понеслась вниз по лестнице.
* * *
С утра и так было потеряно много времени, поэтому я занервничала: что, если все важные разговоры в кабинете коммерческого директора уже прошли в мое отсутствие? Я долго блуждала по улицам, укоряя себя за то, что вчера не удосужилась повнимательнее смотреть на дорогу. Но все-таки наконец выехала к знакомому зданию. Медленно проезжая мимо, разглядела мраморную вывеску, солидная надпись на которой сообщала всем, что здесь находится главный офис строительного концерна «Вавилон».
Вздохнув с облегчением и завернув в первый поворот, я остановила машину и включила приемник. Сначала ничего не поняла, но потом начала различать некоторые голоса и проводить параллели с моими вчерашними знакомыми. Ага, Валентин Сергеевич — огромный дядька в темно-синем костюме, — оказывается, был «олухом» и «идиотом». Ну что ж, с этим нельзя не согласиться.
А Роман Владимирович кто такой? Что-то я его не припоминаю… Хотя нет, вспомнила — молодой блондин с бриллиантовой булавкой. «Голос у него приятный», — по ходу дела подмечала я мелкие детали, вслушиваясь в разговор.
«Да это же Эдуард! — внезапно поняла я, уловив знакомые интонации в третьем голосе. — Но почему говорят на английском?»
Наконец я поняла, что в кабинете присутствует кто — то еще, не знающий «великого и могучего». И, сопоставив все собранные сведения, пришла к выводу, что четвертым в кабинете был тот самый иностранный компаньон, в честь которого фирма устраивала вчерашний прием.
Хорошо еще, что дела с английским у меня обстоят намного лучше, чем с французским, на котором я едва могу связать пару слов. Но на всякий случай я записала весь разговор на кассету, хотя и так поняла, что речь идет о срыве контракта, если иностранной стороне не будет в самое ближайшее время предоставлен какой-то отчет.