Он был совсем не похож на Букина, в нем совершенно отсутствовало умение юлить и делать честные глаза. Те, кто хоть раз сидел в тюрьме, всегда отличались от других своего рода артистизмом и игрой даже там, где она была не нужна, этот же явно столкнулся с милицией впервые.
— Кто вам сказал, что это я? После меня мог кто угодно прийти, — вытаращив глаза, вопрошал Апенышев.
— Мог, но вот отпечатки повсюду только ваши, — продолжала запугивать я. — Кроме того, никого более там не видели, вот и выходит, что милиция может обвинить во всем только вас.
— Я не убивал его, — вновь вскочил Колян, но, увидев нацеленное на себя дуло моего пистолета, сел. — Клянусь.
— Отлично, тогда расскажи мне: как все происходило и что лично ты делал у Печникова?
— Ну что, что, гуляли мы у него, водку пили. Вы там и бутылки в кухне должны были найти.
Я кивнула.
— Ну вот, я к нему утром пришел, с бутылем сразу, дельце одно обмыть собирались. Ну, сели, выпили, а тут кто-то позвонил в дверь. Федька поперся открывать, а я за столом остался, огурцы в банке вылавливать. Решил, что он все равно гостя сейчас в кухню приведет. А потом… — Апенышев вдруг замялся. — Короче, они что-то спорить начали, я не вникал, а потом хлопок такой произошел и еще один, дверью. Я выскочил сразу, а тут…
— Труп, — закончила я.
— Ну да. Я как это дело увидел, так и слинял сразу, знал, что на меня все спишут, мол, напился и убил друга.
— Ты видел того, кто приходил? — вновь спросила я.
— Нет, я ж не выходил. Голоса только слышал, да и то урывками, мне ведь дела до этого не было.
— О чем велся разговор? — продолжала я свой допрос.
— О кольцах каких-то, еще о чем-то, ну и о деньгах, конечно. Я так понял, Федор тому парню бабки должен был; раз убили его, думаю, что большие.
— Еще бы, — встрял до этого молчавший Василий. — Он ведь такой товар сбывал, не копеечки брал за него.
«Значит, убил перекупщика сам вор, — поняла я. — Причина проста: не вернул деньги за сбытый товар. Только почему такой профессионал водился с мелким жульем?»
— Нет, ну я, честное слово, его не трогал, клянусь, — вновь прервал мои размышления Апенышев. — Я же и не знал, что у него за дела были, он мне не докладывался.
— Так и не докладывался? — прищурившись, посмотрела я на Николая. — Ты же сказал, что вы какое-то прибыльное дельце отмечали, так не это ли самое?
— Мы… ну… нет, — стал заикаться хозяин. — Мы так, мелкую сделку обмывали, еще давнюю, — наконец промямлил он.
Я поняла, что парень соврал, подошла и залепила хорошую пощечину.
— А вот врать нехорошо! — рявкнула я. — Давай-ка все выкладывай! Еще раз попробуешь обмануть, долбану ручкой пистолета.
Угроза вроде бы подействовала на Апенышева, и он стал рассказывать:
— Ну, обмывали мы это самое дельце. Только Печников мне ничего о нем не рассказывал, в тайне все держал. Сказал только, что ему сказочно повезло и он стал почти что миллионером. Главное теперь — оставить кого-то там с носом, и дело сделано.
— А он сказал, чего именно касалось это дело? — спросила я.
— Сказал, что вроде как драгоценности краденые перепродавал, а часть выручки себе прихватывал. Ну и самого хозяина краденого добра, конечно, вокруг пальца обводил: то пачки с купюрами не полными подсовывал, а последний раз и вовсе куклу отправил. Он в тот день как раз из Тарасова уехать собирался, мы с ним и пили как бы на прощанье. Вот, у меня и билет его остался.
Апенышев пошарил по карманам и извлек сильно помятую, замызганную бумажку. Я развернула ее. Это и в самом деле был билет на автобус до Пензы, рейс в пятнадцать тридцать.
«Значит, не успел слинять дружок».
— А деньги он с собой хотел везти?
— Нет, конечно. Он их еще раньше перевел туда на счет получателя по своему собственному паспорту. Федор всегда так делал, чтобы в дороге не переживать, лишний раз не нервничать, — пояснил Апенышев.
Теперь у меня в голове выстроился весь ход событий. Оставалось решить, что делать с этими двумя. Возиться с ними мне, конечно, не хотелось, а потому я сняла наручники с Василия и сказала:
— Так, о нашем разговоре остальным молчок, вам же лучше будет. Сдавать вас пока не стану, а коли где попадетесь, пеняйте на себя.
Сказав это, я покинула дом, оставив мужчин разбираться между собой. Они наверняка думали намять поскорее друг другу бока, кто за что: один за наводку на него ментов, второй за то, что пришлось зря пострадать. Чем там у них закончилось на самом деле, я так и не узнала.
Сразу после разговора с этими недотепами я вернулась домой, сварила себе крепкий кофе, чтобы все как следует осмыслить. Учитывая то, что ниточка так неожиданно оборвалась, дела мои были не блестящи.
«Итак, — начала я рассуждать вслух, чтобы заставить мозг работать поинтенсивнее, — тот единственный, кто знал, где можно найти настоящего вора, неожиданно скончался, причем благодаря самому же другану. Других людей, его знающих, пока не найти. К тому же уже второй человек из преступной среды утверждает, что вор это явно не местный, так как его никто не видел и ничего о нем не знают. Ну прямо мистер Икс какой-то».
Мои собственные выводы нравились мне все меньше, а потому я была вынуждена сходить на кухню и принести еще чашку кофе. Села поудобнее и попыталась восстановить ход событий.
«В Тарасове произошло четыре ограбления. Вор не оставил после себя никаких следов, работал как настоящий профессионал, мастерски справляющийся с самыми сложными замками и сигнализацией. В среде преступников он совершенно неизвестен и также держит всех в напряжении. Предпочитает выбирать только очень богатых и непременно одиноких, что избавляет его от лишних хлопот, — составляла я для себя досье на своего преступника. — Краденый товар сбывает через мелких мошенников, в случае необходимости избавляясь от них самым надежным способом, то есть убивая. Замечен пока никем не был, так что найти его не представляется возможным. И все же сделать это просто необходимо».
И тут у меня зародилась совершенно сумасбродная мысль: а ведь выбор объектов для кражи вор мог осуществлять вовсе не по знакомству с этими богатенькими дамами, а по имеющимся у них драгоценностям. А исходя из этого, он мог затем собирать коллекцию или же просто подбирать эксклюзивные вещи.
Версия, конечно, несколько натянутая, но за неимением других, да и вообще каких-либо зацепок приходилось довольствоваться и этим.
Я взяла телефон и хотела было начать обзванивать пострадавших женщин, чтобы получить у них какую-либо информацию об их драгоценностях, но потом, поразмыслив немного, пришла к выводу, что они могут и не знать, из какой коллекции выхвачены их драгоценности и какова их истинная стоимость. Поэтому я решила воспользоваться знаниями и помощью хорошего ювелира.