Коснувшись плеча я активировал комбинезон. Противники, похоже, сделали это раньше.
— Бросайте оружие, Лорд, — повелительно бросил один из гвардейцев. — Если вы не станете сопротивляться, вам сохранят жизнь.
— Устаревшая информация, ребята. Шоррэй приказал не брать меня в плен.
Гвардейцы переглянулись.
— Тем хуже для вас, Лорд.
По лезвиям их мечей пробежало белое затачивающее пламя.
Меньше всего хотел я сейчас состязаться с ними в фехтовании. И не потому что боялся поединка. У меня, если верить Эрнадо, были шансы победить и двоих, и троих гвардейцев. Но с каждой секундой я терял свой главный козырь — внезапность… Из кобуры на поясе я достал пистолет — слегка переделанный Эрнадо газовый игломет.
Из воротников комбинезона у моих противников поднялись, закрывая лицо, тонкие прозрачные щитки. Затем они рванулись вперед. Конечно же, пистолет в моих руках их не пугал. Лазерное и деструкторное оружие в нейтрализующем поле не действует. Отравленные стрелы игольчатого пистолета неспособны пробить активированный защитный комбинезон.
Я нажал на курок.
Крошечный титановый диск с плоскостными наклейками по диаметру скользнул из магнитного магазина в ствол. Сжатая до пяти атмосфер углекислота толкнула поршень, и маленькая одноатомная фреза отправилась в полет. Прежде чем достичь цели, бешено вращающийся диск успел затупиться до молекулярной толщины. Но это не имело принципиального значения.
Гвардеец, оказавшийся ко мне ближе, вскрикнул, и схватился за грудь, куда впился крошечный снаряд. Его активированный комбинезон мгновенно зарастил пробитое отверстие, напрягся, стягивая раненное тело. Но то, что было спасительно при ударе плоскостным мечом, не могло помочь сейчас. Титановый диск не был сбалансирован. Войдя в тело он развернулся и отправился в беспорядочное, смертоносное путешествие сквозь мышцы, сосуды и жизненно важные органы.
Мне доводилось видеть, как быстро умирают люди, раненные пулей со смещенным центром тяжести. Плоскостной диск убивал еще стремительнее.
Гвардеец как подкошенный повалился на песок. Из открытого в беззвучном крике рта плеснула на прозрачный щиток темная кровь.
Я перевел пистолет на его товарища. Тот замер, переводя взгляд с меня на убитого, и обратно. Случившееся было для него необъяснимо. В нейтрализующем поле пистолеты не убивали, не могли убивать.
— Зря вы пришли на эту планету, — произнес я, нажимая на спуск.
Второе тело упало на песок. Врагов в тылу не оставляют.
Зря они пришли на эту планету. А я — нет. Принцесса стоит смерти.
— Вперед, — скомандовал целеуказатель. — Вперед.
Мне приходилось убивать и на Земле. С восемнадцати до двадцати, в тот странный возраст, когда государство дает в руки оружие, но еще не позволяет покупать водку, я служил в десантных частях. В огромной, до зубов вооруженной армии государства, которого уже не было…
Нас швыряли туда, где здание империи рушилось слишком уж быстро, рискуя придавить жителей верхних этажей. А иногда, очень редко, туда где излишне резво принимались вешать «квартирантов» коренные обитатели маленьких суверенных трущоб.
Я до сих пор подозреваю, что в карабахских боях все мои выстрелы прошли мимо цели. Но с той страшной ночи в Бендерах, когда я впервые поймал в прицел бегущие с оружием наизготовку фигуры, странное нечеловеческое умение вошло в мою кровь.
Умение убивать… Умение забыть, что твои враги — такие же люди как ты, со своей правдой и своей верой, скованные железными оковами приказа или стальными цепями фанатизма. Умение представить своих врагов нелюдьми, выродками, инопланетными захватчиками — кем угодно, но не своими братьями по крови, живущими на той же Земле и под тем же небом.
Убитые мною гвардейцы не были землянами. И назвать их инопланетной нелюдью было проще простого. Но почему-то я не мог это сделать, и сердце безумно стучало в груди, когда я проходил мимо неподвижных тел.
Первый раз в жизни я убил не по приказу. Два человека умерли, потому что я посмел полюбить принцессу.
Неужели любовь всегда стоит смерти?
Я бежал вниз по широкой лестнице, по прозрачным шершавым ступеням, светящимся под моими ногами. На бирюзовых стенах висели картины, которые не было времени рассматривать. За прикрытыми дверями могли скрываться лифты, которых не было времени искать. «Вниз, вниз», — шелестел целеуказатель.
Вниз…
Лестница закончилась в круглом зале с прозрачным купольным потолком. Сквозь купол светило солнце, давно уже скрывшееся за горизонтом.
— Налево…
Высокая деревянная дверь была закрыта. Потемневшие от времени створки покрывала ажурная резьба.
— Вперед…
Я вытащил из ножен меч. Двумя ударами рассек створки. Толкнул дверь — она тяжело упала вперед. Узкий полутемный коридор. Борющиеся со мглой факелы на стенах — наверняка фальшивые, несмотря на сладкий запах смолистого дерева. И неподвижные фигуры в конце коридора.
— Вперед…
Я вытащил из чехла плоскостной диск. Крикнул:
— Разойдитесь! Я не хочу вас убивать!
Ответом мне была ослепительная вспышка затачиваемых мечей.
Метнув диск, я снял с пояса еще два. Но они не понадобились. Гвардейцы Шоррэя не собирались изображать живые мишени в импровизированном тире. Хлопнули открывшиеся в стенах двери, и гвардейцы, подхватив убитого, исчезли. Я побежал по коридору. Он оканчивался еще одной дверью из темного резного дерева.
— Запасной выход из гостевого зала принцессы, — сообщил целеуказатель.
Почему-то я не стал рубить эту дверь. Коснувшись управляющих сенсоров я включил в комбинезоне режим мускульного усиления. И навалился на дверь плечом.
Толстое дерево треснуло, словно гнилая фанера. Покосившаяся створка распахнулась.
Переложив меч в левую руку я вошел в разбитую дверь.
Гостевой зал принцессы оказался небольшим. Двадцать на тридцать метров, а то и меньше, невысокий потолок, стены в панелях из темного дерева. Самые обычные узкие окна, в которые не заглядывало фальшивое солнце. Длинные темно-багровые шторы. А в центре зала — странная светящаяся скульптура, напоминающая мгновенно застывший фонтан. Не то ледяные, не то хрустальные струи, мерцающие мягким оранжевым светом.
Я медленно обошел оригинальный светильник. Других дверей из зала видно не было. И целеуказатель молчал. Куда же теперь идти?