— Красный в канале, привал и дозаправка, — раздался голос Юры в радиостанции.
— Принял, — ответил я, и через полминуты остановился рядом с Хивусом.
Посмотрел на часы, времени 16:20, и в желудке урчит, и поспать бы пару часиков, иначе есть вероятность просто не вписаться на очередном повороте. Выбрался из Хайса, пара наклонов и покачиваний поставили на место позвоночник. А ведь я тут был, несколько лет назад… ездили на рыбалку. Петляющая в заболоченной местности река, заросли калины по берегам и раскрашенный осенними красками лес… О! Тут же до Яковлевки не далеко! С этой мыслью и пошел к ребятам.
— Давайте этого проглота заправим, — сказал Юра когда я подошел.
На заправку, приготовление обеда и собственно сам обед ушло около полутора часов.
— Юр, тут до деревни одной не далеко, — сказал я грея руки о кружку горячего чая… Облить руки бензином на морозе, то еще удовольствие.
— А на что она нам? Надо шпарить дальше, километров через сорок АЗС, вот там и заночуем.
— Мальчики, — вытянула шею Налалья, — вы как хотите, но с этим курятником надо что-то делать… мы же задохнемся.
— Да есть такое, — согласился Юра, — воняет уже конкретно.
— Ну есть же пленка, подстелите под клетки, — сказал я.
— Хорошая мысля, приходит опосля, — сострил Сережка.
— Вот, молодец! — «похвалил» его Юра, — пообедаем, я клетки передвину, а ты помет соберешь, и за борт. А потом пленку постелем.
— Может я с Володей поеду, — предложила Наталья.
— Да! — оживился Вовка, — а то свихнуться можно в одиночестве.
— А Маша пусть к Андрею пересаживается, — продолжила мысль Наталья.
— Ну хорошо, давайте устроим ротацию личного состава, — улыбнулся Юра, — внимательно только, не балаболить в пути.
По замерзшей, мертвой земле ехать очень тоскливо, но теперь у меня есть попутчица. Маша периодически смотрела на меня, несколько минут, я чувствовал ее взгляд и поворачивался.
— Что-то хочешь спросить? — прервал я неловкую тишину.
— Да… скажи, а ты совсем ничего не почувствовал, когда убил… ой… казнил этих троих.
— Совсем, — ответил я, — знаешь, я бы их… если б была возможность оживил, а потом опять убил бы.
— После того, как все произошло, люди стали хуже зверей.
— Не все…
— Все Андрей, просто ты еще этого не понял.
— В смысле? — я даже немного сбавил скорость.
— Ну… — замялась Маша, — если честно я и вас боюсь. Я же видела, как вы их всех убили…
— Тебе их жалко?
— Мне всех жалко.
— А себя?
— И себя.
— И мне тебя жалко… а этих тварей нет, совсем не жалко! Ильича со Степанной жалко, потому что знаю, не выживут, а мы уехали, хоть и знаю, что не уговорили бы мы их, просто хорошие они, лучше многих из тех, кто выжил… много кого жалко, но все что происходит, имеет четкие границы человечности, — начал я почему-то заводиться, но поняв что могу напугать Машу «сбавил обороты».
— Думаешь, эти границы кто-то еще видит?
— Надеюсь… Думаю ты видишь.
— Я? Ты же меня совсем не знаешь.
— Не знаю, но чувствую, что человечности в тебе хоть отбавляй… это ж надо жалеть этих уродов, которые…
— Это уже в прошлом, — спокойно ответила Маша, — а мы в настоящем.
— Ну да, настоящее то еще…
— У тебя эм… были близкие, семья?
— Надеюсь что есть, но они далеко, тысяч семь километров. И если выжили, то теперь я им не завидую, Москва большой город, и там сейчас, наверное, просто война за выживание, в полном смысле этого слова.
— Скучаешь?
— Наверное скучаю… я уже много лет их не видел, так, пару раз в месяц созванивались… привык уже один.
— Один?
— Ну да, один.
— А сколько тебе лет?
— Тридцать пять.
— Выглядишь моложе.
— Есть такое, — улыбнулся я, — у меня в магазинах паспорт перестали спрашивать где-то в тридцать, ну когда я спиртное покупал.
Маша впервые расхохоталась, ее звонкий как колокольчик смех даже «резанул» по ушам контрастом, все кругом уныло, безмолвно и тут этот смех. И в этот момент я понял, что… не знаю, влюбился что ли. Вообще я это «заподозрил» когда в первый раз увидел ее глаза. Не постижимо, весь мир под откос, девочка прошла через ад, а она вот смеется, жалеет тех, кто… Был бы фанатиком от веры, сказал бы что она святя, хотя, может так оно и есть.
— Ну, все еще боишься нас?
— Наверное нет… Слушай, долго же еще ехать, как тут спинку откинуть?
К полуночи мы остановились у АЗС, правда, перед этим искали ее около получаса. Места открытые кругом и снега покрывали землю словно дюны. Заправившись и наполнив все емкости топливом решили пару часов отдохнуть и ехать дальше, не останавливаясь.
Под утро мы чуть не проскочили реку Бикин, но сориентировались, свернули на запад и поехали вдоль ее русла, к одноименному городу, который предполагали объехать и двигаться уже по относительной равнине вдоль М60 к Хабаровску. А ближе к обеду, когда до Вяземского оставалось не более двух десятков километров Юра неожиданно скомандовал:
— Здесь Красный, всем внимание! Обнаружены следы техники, уходим вправо, в поле и в просеку.
Проехав по открытой местности, втянулись на просеку в лес, и спустя полчаса Юра дал команду на остановку.
— Следов много, — говорил Юра, когда мы с Вовкой помогали ему собрать и поставить антенну «Багульника», — гусеничная техника, возможно броня.
— Может вездеход какой? — предположил Вовка.
— Может и вездеход, сейчас «связь покачаю» может выясним что. Серегу и девчонок озадачь перекус приготовить, а вы с Вовкой давайте на въезд в просеку в охранение.
— Хорошо.
На Хайсе с Вовкой рванули обратно и остановились на краю просеки. Видимость метров пятьсот, не более, взял монокль, стал осматриваться… поля с границами из искусственных посадок деревьев, опоры ЛЭП, за которыми М60, все дальше не видно… стоп… Есть! Какая-то техника едет вдоль дороги по направлению к Вяземскому, раз, два, три единицы. Ого, БМД и два КАМАЗа… проводил их взглядом.
— Красный Белому.
— На связи.
— БМД и два грузовика прошли в сторону города.
— Наши?
— Не понял.
— Чья техника? Хорошо разглядел?
— Не уверен, но по силуэтам вроде БМД с КАМАЗами.
— Принял. Наблюдайте. Отбой.