Никто возражать не стал, а детишки быстро поужинали, поблагодарили маму и без единого возражения вышли из кухни. Наташа убрала со стола грязную посуду и достала чистые тарелки. Заметив готовое сорваться с моих губ возражение, она решительно предупредила:
— Сейчас поужинаем, заодно и поговорим.
Я благоразумно согласилась, чтобы не накалять обстановку в доме раньше времени. «К тому же, — резонно рассудила я, — она гораздо лучше меня знает собственного мужа». Мы еще пару минут поговорили о самых незначительных вещах, а потом на кухню вошел глава семейства. Перемена в его внешнем облике была так разительна, что я едва сумела сохранить на лице бесстрастное выражение. Отглаженная сорочка и брюки со стрелками выигрышно подчеркивали свежепобритую физиономию и умные глаза.
— Вы — частный детектив? — Его брови изумленно поползли вверх, как только Наташа нас представила. — Чему обязан?
— Я занимаюсь расследованием смерти Филиппа Туманова… — начала я и запнулась.
Как только прозвучало это имя, Борис заметно побледнел. Уж не знаю, какие мысли ему навеяло упоминание студенческого друга, но на лице хозяина дома сменилось несколько выражений, что я не преминула взять на заметку.
Выдержав небольшую паузу, за время которой никто не проронил ни слова, я продолжила:
— Хотелось бы поговорить с вами на эту тему. Например, выяснить, когда и где вы в последний раз виделись с Филиппом.
Едва уловимая судорога пробежала по лицу Бориса, и он отвел глаза. Как человек творческий и нервный, он очень тонко чувствовал опасность. Как человек с большим опытом и врожденной интуицией, я это заметила. С каждой секундой напряжение возрастало, и игра становилась все интереснее.
— Гм… ну, мы вообще-то редко виделись, — наконец выдавил из себя Корнеев и взялся за ложку, потому что перед нами как раз очутились тарелки с горячими пельменями.
Чтобы не выдать свои наблюдения и не спугнуть подозреваемого, я должна была хорошо продумать следующий вопрос. Но Борис снова сделал ошибку: видимо, жутко нервничая, он обжегся бульоном и в отчаянии бросился к графину с холодной водой. Наташа в недоумении посмотрела на мужа, но вслух ничего не сказала.
«Хм, это как же надо было выдрессировать жену, чтобы она слова лишнего не говорила», — удивилась я. И сразу задала себе другой вопрос: «Или здесь что-то другое?» Потому что на забитую и задерганную серую мышку-жену Корнеева ничуть не была похожа. Напротив, при первом же взгляде на нее я поняла, что передо мной личность неординарная и сильная. «Черт побери! — негодовала я внутренне. — Почему же она-то молчит? Хоть бы сказала что-нибудь в его оправдание…» Но Наташа продолжала молчать.
— В последний раз сам Филипп звонил мне за несколько дней до своей смерти, — наконец заговорил Борис, но видно было, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Наверное, хотел помириться… Но почему-то в очередной раз отложил встречу в самый последний момент разговора.
Так, это что-то новенькое! Алена, между прочим, ничего о предполагавшемся примирении не знает… И вообще, мне с каждой минутой становилось все подозрительнее поведение Корнеева — вел он себя странно, и если и лгал, то как-то ненатурально. Иногда я в некоторых своих подозреваемых даже уважаю хороших актеров, когда они придумывают самые нелепые и невозможные варианты своего поведения, лишь бы отвести от себя подозрения. А тут все слишком банально и неинтересно — у меня в голове почти сразу сформировалась определенная картинка.
Убийство Филиппа Туманова, в общем-то, мог совершить и человек совершенно посторонний, но все-таки бокалы и коньяк указывали на то, что преступника в квартире ждали. Значит, он должен быть знаком со своей будущей жертвой. Борис идеально вписывался в построенную мною схему. Конечно, голословно обвинять человека в убийстве друга я не собиралась, но все-таки теперь у меня была та тонкая ниточка, потянув за которую я смогу в итоге распутать весь клубок.
От ужина я получила максимальное удовольствие: пельмени у Натальи получились просто восхитительными, а Борис так мило пытался выудить у меня новые сведения, что мне эти потуги были просто смешны. «Не тебе тягаться со мною. Со мною, с самим Балдою!» — вспомнила я бессмертные строки пушкинской сказки и внутренне расслабилась.
Домой я возвращалась в странном настроении. С одной стороны, в доме Корнеевых было необычайно уютно и тепло, уходить оттуда просто не хотелось. С другой стороны, становилось немного страшно от того, что очень гостеприимный и обладающий незаурядным чувством юмора хозяин может оказаться жестоким убийцей.
Я вытряхнула из сумочки сотовый и потрясла им в воздухе — что-то давно мне никто не звонил. Странно, но когда у меня заболела нога, я почувствовала себя отрезанной от цивилизованного мира. Несмотря на то, что изредка я совершала вылазки в город и принимала у себя «лечащего врача», это все равно не компенсировало в полной мере недостаток общения. Сегодня я нечаянно окунулась в мир теплых человеческих отношений, так что страдать в одиночестве мне совсем не хотелось.
Я остановилась возле первого же супермаркета и вышла оттуда с пакетом вяленой рыбы и пивом. Теперь вечер перед телевизором будет не таким скучным. Хоть так развлекусь.
Подъезжая к дому, в свете фонаря я заметила движущуюся к моему подъезду знакомую фигуру. «Кирилл!» — тут же поняла я и поехала медленнее. К счастью, сосед ни разу не оглянулся, и мне удалось благополучно припарковаться. Опасаясь столкнуться с «Айболитом» прямо в подъезде, я подождала, пока его заберет лифт, а потом с облегчением нажала кнопку вызова. «Если он заметил, что машины возле подъезда нет, скажу, что дала ее подруге. Но если он немедленно, прямо сейчас, решит меня проведать, я пропала — придется выслушивать его нудные упреки и наставления», — констатировала я почти спокойно, давно убедившись, что от судьбы не убежишь и не спрячешься.
Когда двери лифта распахнулись на седьмом этаже, я огляделась по сторонам — никого. Я выдохнула и осторожно достала ключи. В этот момент я сама себе напоминала коварного взломщика, но иначе действовать было нельзя. Хорошо еще, что я догадалась оставить включенным свет на кухне: теперь в случае чего запросто могла сослаться на усталость и долгий крепкий сон.
Но интуиция мне подсказывала, что на этом мой день не закончился. На всякий случай я молниеносно сняла кроссовки, засунула их подальше на обувную полку и вытерла мокрые следы на полу. Куртка, джинсы и рубашка в одно мгновение очутились в шкафу, а я сама — в любимом халате. Чертыхаясь и прихрамывая, я носилась по квартире, создавая в интерьере иллюзию долгого и скучного времяпрепровождения хозяйки.
Когда пиво и рыба очутились на нижней полке холодильника, я включила телевизор и достала старый плед и домашние тапочки. На самом деле, мне так редко удается воспользоваться этими принадлежностями, что я о них почти забываю. Наверное, все мои знакомые от души посмеялись бы, застань они в таком виде знаменитого детектива. Посидев спокойно минуты три и отдышавшись, я поняла, что это предел моих возможностей. Я и так сделала больше, чем надо, для создания имиджа тяжело больной скучающей женщины.